– А давай я к вам поднимусь! – предложила она.

– Зачем? – настороженно спросил Тихон.

– Должна же я знать, в каких условиях живет родной сын!

Виктор появлению бывшей жены не слишком обрадовался. Коротко мотнул головой в ее сторону и напомнил сыну:

– Завтра сразу после школы на терапию! И чтоб я тебя не вызванивал по полчаса!

– Какую терапию? – сделала стойку Елена. – Тихон мне ничего не говорил!

– А вот такую! – злорадно ответил Виктор. – Вы со своим муженьком чуть не покалечили ребенку психику, а я лечу! Между прочим, не бесплатно…

Елена мгновенно превратилась в волчицу Ракшу, которая защищает Маугли от Шерхана.

– От чего ты его лечишь?

– От… голубизны!

Тихон инстинктивно сжался. Точно так же родители ругались весь последний год совместной жизни. Тогда Тихон старался забраться куда-нибудь под стол, чтобы всего этого не слышать. Теперь не заберешься – не поместишься.

Мама боковым зрением оценила позу сына и ледяным голосом предложила:

– Витя, а ты не хочешь угостить меня чаем? Тихон, ты пока поиграй у себя в комнате.

Тихон лихорадочно рисовал и злился. На себя – надо было остаться и принять участие в разговоре, а он струсил! На отца – вот зачем он при матери ляпнул про лечение? Специально, что ли? На маму – что это за «поиграй у себя в комнате»? Он что, первоклассник? И снова на себя – потому что малодушно радовался. Потому что не хотел он ни в какой беседе участвовать. Хотел, чтобы мама защитила от злого дядьки-врача… Это были противные, слабые мысли, но отделаться от них Тихон не мог.

Дверь в его комнату скрипнула, вошла мама. Тихон едва успел перевернуть изрисованный лист. Мама сделала вид, что ничего не заметила.

– Мы с папой договорились, – сказала она устало, – если ему так легче, пусть водит тебя на эту терапию, но никаких травяных настоев! И благовоний! И никаких… процедур! Пусть болтает, что хочет, но пичкать тебя всякой дрянью я запрещаю!

Тихон кивнул. Ну хоть так…

Мама подошла и обняла его за голову:

– Большой уже какой… Ты прости, что я так редко звоню… Не видимся совсем. Два маленьких ребенка… Но они уже подросли, так что теперь будем чаще встречаться!

Тихон замер с закрытыми глазами. Больше всего он боялся, что мама заметит его слезы.

Мама чмокнула сына в макушку и повторила:

– Никаких медикаментов! Если будет что-то тебе подсовывать, сразу звони мне!

Тихон кивнул, молясь, чтобы мама еще чуть-чуть так постояла, обняв его голову. Но мама еще раз его чмокнула и заторопилась:

– Извини, мне пора… Девчонок пора укладывать, на завтра что-то приготовить. Звони!

Она ушла, а Тихон долго искал в куче хлама на столе салфетки. А когда нашел, громко, с чувством высморкался.

* * *

День был нервный.

Нервничал отец, когда вез Тихона на терапию.

Нервничал целитель.

Он, конечно, говорил, что «лечение все равно не сработает, если мать против, потому что будет установлена энергетическая блокада, которая не позволит квантовым частицам полностью блокировать нейронное биополе и некоторые чакры».

Но из контекста Тихон понял, что мать целителя нашла и ему звонила. И Тихону показалось, что он не хочет работать с ним именно поэтому. Зато цену за сеансы он поднял вдвое, с учетом изменившихся обстоятельств и того, что теперь ему придется тратить несравнимо больше энергии на «восстановление энергетического баланса».

На сеансе Тихон чуть не задремал. Целитель бубнил, на мониторе мелькали картинки мускулистых красавцев, целитель не отводил взгляда от монитора, а вот Тихону смотреть туда было скучно.

«Может, сказать, что я уже вылечился? – подумал он. – Целителю плюс в карму, отец успокоится, с Ариной можно будет…» От этой мысли стало бодро. Даже целитель отвлекся от своих картинок и посмотрел на пациента.

– Ты должен сам научиться блокировать свою похоть, – сказал он с пафосом, – в сложный момент меня не будет рядом и никто не сможет положить руку тебе на плечо…

От мысли, что этот старый дурак положит руку ему на плечо, Тихона замутило.

– Здесь душно, – сказал он, – я пойду.

– От мыслей твоих тебе душно, – хрипло сказал целитель.

«Сейчас превратится в кого-нибудь!» – мелькнуло в голове у Тихона, и тут же замелькали картинки.

Из старика с аккуратной бородкой вылезло страшное чудовище с огромными когтистыми лапами и крыльями.

Чудовище отшвырнуло от себя человеческую шкурку.

Изо рта чудовища вырвался столб огня.

Чудовище…

– Ты слушаешь меня?

Тихон вздрогнул.

– Нет. Я пойду, – сказал он еще раз.

– И уничтожены были Содом и Гоморра. И выжгут они дотла твою душу, если ты не будешь…

Перед чудовищем стоит белый рыцарь, он весь в огне.

Рыцарь становится черным от копоти, но он жив.

Чудовище падает от истощения у ног рыцаря.

* * *

– Прикольно, – сказала Арина, – раньше ты совсем другие истории рисовал. Ванильные. А эта прям такая…

– Пойдем сегодня в кино? – выпалил Тихон.

Он час собирался ей это сказать. За это время он нарисовал полноценный комикс про чудовище и рыцаря и выпил литр чая.

– В кино? – удивилась Арина. – А что там? Что-то интересное?

– Конечно, – уверенно ответил Тихон. – Пойдешь?

Арина кивнула. Потом хихикнула.

– Ты чего? – обиделся Тихон.

– Да меня мама в жизни в кино с мальчиком не отпустила бы, – сказала она, – как все удачно получилось.

– То есть если бы я был как все, то…

– Без шансов, – сказала Арина, – но это же так классно! С тобой можно просто разговаривать! Ты не смотришь… туда…

Тихон чуть не свернул себе шею. Потому что теперь он совсем не знал, куда ему смотреть.

– Слушай, а можно вопрос? – не выдержала Арина.

Тихон кивнул.

– А как ты узнал, что ты гей? Ты влюблялся когда-нибудь?

Тихон чуть не задохнулся. Он смотрел на Арину и думал только о том, что сейчас он, наверное, станет красного цвета с постепенным переходом в малиновый.

– Влюблялся, да? А он из нашего класса?

Тихон понимал, что молчать дальше неприлично.

– Нет, – сказал он.

– Но если надо, ты скажи, я могу с вами на свидание сходить, чисто для прикрытия, – предложила Арина.

– Спасибо, – сказал Тихон.