– Принято. Что еще?

– Разные наказы в сфере образования, стандартный набор: чтобы детей в школе кормили…

– Тут порешать можно.

– Так ведь бюджет, – растерялся мэр. – Уже все сверстано.

– Бюджет не трогай! Что? На булочку с молоком денег не найдешь? Не надо крохоборствовать! Можно и горячими обедами обеспечить. Пригласи для разговора предпринимателей, которые покрупнее. И тактично им объясни, что или они сейчас булочки с молоком в школу принесут, или им потом родственники в СИЗО передачи носить будут.

– Я думал об этом, Сергей Павлович, но опасно. Они же не дворники, русский язык знают, написать куда-нибудь могут. Сейчас линия сверху на то, чтобы прекратить кошмарить бизнес, сами знаете.

– Смотри! Это тот случай, когда нужно проявить политическую гибкость, дорогой Иван Игнатьевич.

Ты уж сам придумай, как с ними договориться, чтобы все тихо прошло. Ты про СИЗО так прямо не говори, напирай на социальную ответственность, на благотворительность. Они люди умные, все поймут правильно. И моральная правота на твоей стороне, помни об этом. Булочки с молоком не для себя, для детей просишь.

– А если кто взбрыкнет?

– Его право. Но только налоговая служба тоже в своем праве, не забывай. И им напомни, чтоб не забывали. И у пожарников тоже вопросы могут появиться… Догоняешь?

Мэр кивнул. Чтобы подтвердить свою сообразительность, он сказал:

– На сдачу от булочек можно еще подарки ветеранам купить или бесплатные памперсы в ясли…

– Соображаешь, – похвалил губернатор, – легко с тобой работать.

Иван Игнатьевич порозовел от радости.

– Что еще? Какие народные чаяния нарыли твои политтехнологи?

– Запрос на обновление, – слегка смутившись, сказал мэр.

Повисла пауза.

– Какое такое обновление?

– Ну… Хотят новые лица в политике видеть, – мэр покраснел, как будто сказал что-то неприличное.

– Каких лиц им не хватает? – сурово уточнил губернатор.

– Политтехнологи говорят, что идет отчетливый запрос на молодых. Что с учетом того, что в городе много вузов и, соответственно, студентов, нужны молодые кандидаты в депутаты. Что молодой электорат не пойдет голосовать за, как они выражаются, старперов.

Губернатор изобразил задумчивость.

Иван Игнатьевич понял ее превратно:

– Вот ведь глупость какая! Что молодые в политике понимать могут?

– Не скажи! Правы твои политтехнологи, – неожиданно вынес вердикт Сергей Павлович.

Иван Игнатьевич растерялся.

– И где мне этих молодых взять? И куда их посадить? У меня на все участки депутаты уже расписаны. В одном округе победит главврач, в другом завуч школы, в третьем решили писателя для красоты поставить…

– А вдруг не победят твои кандидаты?

– Как это? – не понял мэр.

– А вот так, возьмут и не победят, проиграют, говоря проще.

– Обижаете, Сергей Палыч! У нас в этом деле осечек еще не было, это вам не столица. Там с жиру бесятся, на митинги, прости господи, ходят. А у нас пока все, тьфу-тьфу, тихо и мирно. Все будет как надо, не переживайте. Состав городской думы вчерне сверстан, осталось только выборы провести.

– Ты подожди. Может, освободишь один округ для молодого кандидата, совсем молодого? Только один округ.

– Нет уж, увольте. А вдруг бузотер попадется? Зачем мне в горсовете свара? От молодежи всего ожидать можно, они за лайки в «Фейсбуке» маму голышом сфотографируют. Нет, Сергей Палыч, не нужен мне молодой депутат. Увольте, совсем не нужен.

Губернатор помрачнел. Смена настроения не предвещала ничего хорошего. Грозовым голосом он сказал:

– Что значит «мне не нужен»? Ты совсем берега попутал? Горсовет – это что? Твой частный огород? Частная лавочка? У нас в стране демократия, если ты забыл. И не ты, а избиратели решают, кто нужен, а кто нет.

Мэр втянул голову в плечи. Демократию всуе в этом кабинете не поминали. Стало быть, где-то он сильно промахнулся, не угадал намерения губернатора.

– Да я…

– Не перебивай. Будет так, как хочет народ. Точка! Если народ выразил потребность в новых лицах, в молодых депутатах, то будь любезен, расчисть один округ, освободи один мандат для молодого человека! – Губернатор подумал и добавил: – Или для девушки. Ты меня понял?

– Понял. Кандидатуру подобрать поможете? – смиренно попросил мэр.

«Трусливый, сука, – скривился губернатор, – но ушлый».

– Помогу. Не первый год вместе работаем, должны друг другу помогать. Завтра же к тебе зайдет человечек от меня. Зовут Лев Михайлович. Ты с ним все обговоришь, какой округ, что и как. Ты его в общую команду не включай, не надо, он только этим кандидатом от молодежи будет заниматься. Короче, про этот округ с этого дня ты забудь, он за Львом Михайловичем останется. И окороти своих политтехнологов, чтобы они туда не лезли, даже близко к этому округу не подходили. Пусть занимаются своими писателями и врачами или кто еще у тебя там. А молодежь на Льве Михайловиче будет. Договорились, Иван Игнатьевич?

– Вот спасибо, Сергей Павлович, прямо гора с плеч! Я про эту молодежь думал, будь она неладна. Уж и так прикидывал, и эдак. Вы прямо груз с души сняли. Ведь действительно, если есть такой запрос населения, почему бы не попробовать. И не вся молодежь у нас плохая. Среди них тоже приличные люди попадаются. Уверен, что вы дадите нам достойного кандидата, который внесет свежую струю, можно сказать, продуктивный вклад в работу горсовета…

– Хватит, – поморщился губернатор и выразительно посмотрел на часы.

Иван Игнатьевич все ловил на лету.

– Вроде все решили. Могу идти?

Губернатор и мэр расстались как обычно – с ясными договоренностями относительно будущих действий и чувством взаимной неприязни друг к другу.

* * *

Лев Михайлович буквально расцвел в образе режиссера. Игра, которую он затеял, оказалась весьма увлекательной. Он так прочно сроднился со своей новой ролью, что в магазине рука непроизвольно тянулась к яркому шейному платку, чего с ним никогда прежде не случалась. Неожиданно душа запросила балахонистый дизайнерский пиджак и ярко-красные носки. Он, конечно, не на все требования творческой души дал положительный ответ, но футболку с черепом и разноцветные силиконовые шнурки купил. Вставил их в кеды и почувствовал себя лет на пятнадцать моложе.

Но дело, конечно, вовсе не в шнурках. Лев Михайлович ощутил себя Демиургом, который создает из ничего нечто. Ничем была Людмила Шилова, которой предстояло стать депутатом. А это, согласитесь, уже нечто.

– Людмила, попробуйте этот зеленый пиджак, – он снял с вешалки реквизит.

– Мне не идет зеленый.