воду и обдала брызгами стрекозу, тоже присевшую на камень, прозрачную тень, чьи яркие цвета поглотила тьма.

Хоть бы Джейми поспешил… Я столько дней провела рядом с ним в фургоне, замечая малейшие движения, когда он управлял лошадьми, тени на лице, когда он говорил или улыбался… Очень хотелось до него дотронуться. Мы уже несколько дней не занимались любовью — пришлось спешить, чтобы прибыть в Чарльстон вовремя, да и мне не нравится, когда нас могут услышать.

Пронесся теплый ветерок — крошечные волоски на теле встали дыбом. Сейчас можно не спешить, да и нет никого. Я провела ладонью по мягкому животу и ниже, по нежной внутренней стороне бедер, где в такт сердцебиению пульсировала кровь. Коснулась влажной, набухшей ложбинки, изнывающей от желания.

— Ну и где тебя черти носят, Джейми Фрейзер?.. — пробормотала я, легонько себя лаская.

— Я здесь, — раздался хриплый ответ.

Я испуганно распахнула глаза. Джейми стоял чуть поодаль, по бедра в воде, и его напряженная плоть темнела на фоне светлой кожи. Распущенные волосы ниспадали на плечи, обрамляя белое, как кость, лицо с немигающими, пристальными глазами, как у нашего то ли пса, то ли волка. Застывшее воплощение дикости.

А потом Джейми решительно шагнул вперед. Его прохладная кожа за считаные секунды стала горячей. Жар передался и мне. Наши губы соприкоснулись, и я растаяла в нем — почти буквально. Плевать, насколько сейчас жарко. Даже полчища насекомых больше не пугали. Я приподняла бедра, и Джейми вошел в меня, твердый и гладкий, и вся прохлада покинула его, как клинок, обагренный горячей кровью.

Мои руки скользили по его влажной спине, а по коже стекали ручейки пота, увлажняя наши животы и бедра, трущиеся друг о друга.

— Господи, у тебя рот такой же соленый и скользкий, как и лоно, — пробормотал Джейми.

Он слизнул крошечные бисеринки пота с моего лица, почти невесомо поцеловал в висок. Я почти забыла, что лежу на голом камне, а его поверхность царапает спину и ягодицы.

— Не могу больше держаться, — прошептал Джейми, тяжело дыша.

— И не надо, — отозвалась я, обхватывая ногами его бедра, прижимаясь крепче в мимолетном безумии единения. — Я, конечно, слышала, что люди могут сгореть от страсти, — проговорила я, слегка запыхавшись, — но это все глупости.

Джейми приподнял голову, лежавшую на моей груди, а потом рассмеялся.

— Господи, ну и жарко! — Он откинул влажные волосы со лба и шумно выдохнул. — Как вообще местные в такую жару любовью занимаются?

— Так же, как и мы только что, — заметила я, сама пытаясь перевести дыхание.

— Нет, — уверенно заявил Джейми. — Так ведь и помереть можно в процессе!

— Наверное, они делают это медленно, — предположила я. — Или под водой. Или ждут осени.

— Осени? — переспросил Джейми. — Что-то мне все-таки не хочется жить на юге. А в Бостоне жарко?

— В это время года — да. И жутко холодно зимой. Уверена, ты привыкнешь к жаре. И к насекомым.

Джейми стряхнул с плеча комара и глянул на берег.

— Может, привыкну, — сказал он, — а может, и нет, но пока…

Он крепко стиснул меня и перекатился по камню. Мы грациозно, как два полена, свалились в воду.

Мы снова лежали на камне, едва касаясь друг друга. Последние капли влаги высыхали на прохладной коже. На другой стороне речки ветви ив касались воды, а кроны чернели на фоне заходящего полумесяца. За ивами на долгие мили простирался девственный лес, ведь города пока ютились лишь на самом краю континента.

Джейми проследил за моим взглядом и угадал, о чем я задумалась.

— Совсем не похоже на то, где ты была в своем времени, да? — кивнул он на полную листвы темноту.

— Пожалуй. — Я сплела свои пальцы с его, рассеянно поглаживая широкие костяшки Джейми. — Дороги будут вымощены, но не булыжниками, а скорее покрыты твердым, гладким веществом… его изобретет шотландец по фамилии Макадам.

Джейми изумленно хмыкнул.

— Значит, в Америке будут жить шотландцы? Здорово.

Я вглядывалась в колеблющиеся тени, словно могла как по волшебству создать из них процветающие города, которые однажды здесь вырастут.

— В Америке будет полно разных людей. И они освоят все земли, отсюда до Западного побережья, которое назовут Калифорнией. А пока… — Я слегка вздрогнула, несмотря на теплый воздух. — Здесь только три тысячи миль дикой местности. И больше ничего.

— Ага, ничего, кроме тысяч кровожадных дикарей, — рассудительно заметил Джейми. — И странных злобных тварей.

— Ну да, — согласилась я. — Наверное.

Эти мысли выбивали меня из колеи. Конечно, в принципе я знала, что в лесах живут индейцы, медведи и прочите лесные обитатели, но сейчас перед нами стояла вполне реальная перспектива внезапно столкнуться с ними лицом к лицу.

— А что будет с индейцами? — полюбопытствовал Джейми, тоже всматриваясь во тьму, как будто пытался рассмотреть в тенях будущее. — Их победят и прогонят?

Я снова вздрогнула и поджала пальцы ног.

— Да, так и будет. Большинство убьют. Немало бросят в тюрьмы.

— Ну и хорошо.

— Как посмотреть, — сухо сказала я. — Не думаю, что индейцы с тобой согласятся.

— Пожалуй, — отозвался Джейми. — Но когда чертов демон попытается содрать с меня скальп, меня что-то не очень будет волновать его мнение, саксоночка.

— Нельзя так просто их обвинять, — возразила я.

— Очень даже можно. Если индеец сдерет с тебя скальп, то я еще как его обвиню, уж поверь.

— А тебе понравится, если вдруг появятся чужаки, которые будут убивать твой народ и лишат тебя родной земли, где вы жили испокон веков?

— Уже появились, — жестко сказал Джейми. — Иначе я по-прежнему жил бы в Шотландии, верно?

— Ну… — запнулась я. — В смысле… в таких обстоятельствах ты бы тоже сражался, так?

Джейми глубоко вздохнул.

— Если англичанин нападет на мой дом, — произнес он, — конечно, я с ним сражусь. И убью не моргнув глазом. Но я не буду сдирать с его головы кожу и размахивать ею как флагом. И причиндалы его есть не стану. Я не дикарь, саксоночка.

— Я и не говорила, что ты дикарь! Просто…

— Кроме того, — неумолимо продолжал он, — я не собираюсь убивать индейцев. Пусть только ко мне не лезут, тогда и я их ничуть не побеспокою.

— Уверена, их такая новость обрадует, — пробормотала я, решив, что на сегодня довольно уговоров.

Мы лежали, прижавшись друг к другу, и смотрели на звезды. Я вдруг почувствовала себя до слез счастливой — и одновременно напуганной. Сколько еще проживут наши чувства? Когда-то я считала, что вечно, но я была куда моложе…

Скоро, даст бог, мы осядем, найдем свой дом, начнем новую жизнь. Это предел моих мечтаний. Однако с моего возвращения прошло всего несколько месяцев. Каждое касание, каждое слово