Она нагнала Дашу на перекрестке, когда та собиралась переходить дорогу.

– Привет! – улыбнулась, подходя.

– Тань?! – удивилась Даша. – Ты, что ли?…

– Да я, – продолжала улыбаться Павловская, довольная произведенным эффектом.

– Ты чё, в первый класс собралась? – не нашла ничего пооригинальнее сказать Даша.

– А я твой прототип, – выпалила Павловская.

– Прото… чё? – не поняла Даша. – Сама-то поняла, чё сказала?

– Короче, твоя светлая половина, – выкрутилась Павловская.

– А темная тогда где? – засмеялась вдруг Даша.

– Не тупи, Белая, темная ты! – объяснила Таня. – Ты же у нас эмо. А я антиэмо. Поняла?

– Антиэмо прям! – продолжала смеяться Даша.

Подошел Коля Пиноккио. Поздоровался вежливо. Девочки поинтересовались, как его рана? Не беспокоит? Коля промолчал или сделал вид, что не услышал, оценил наряд и новые цвет волос и прическу Павловской.

В классе на всех троих тут же обрушилась атака Хвалея и Костальцева.

– Прикинь, – громко обратился Хвалей к Костальцеву, как только Коля Пиноккио, Даша и Павловская вошли в класс, – Пиноккио с охраной пришел. Сколько платишь? – навис над Колей, садившемся за свою парту. – Или они натурой берут?

– Отвянь от него, дебил! – посоветовала Даша Хвалею.

– О, секьюрити замычало, – прокомментировал Костальцев Дашину фразу.

– А чё, у него языка нет? – отозвался Хвалей. – Слышь, Пиноккио, языком работать устал за вчера? Колись, какие они на вкус? Как с двумя-то справился?…

Коля Пиноккио дрожал мелкой дрожью, сдерживая ярость, но боясь ударить и получить сдачи, а ох как хотелось вмазать Хвалею между глаз. В руках он вертел шариковую ручку, которую, знал по фильмам, можно использовать, как оружие. Откуда взялись смелость и решительность? Одной рукой, резко, Коля схватил Хвалея за шею и пригнул к парте, во второй сжимая ручку. Ручку приставил к горлу.

– Завалю, нахер! – прохрипел.

Оцепенение охватило класс. Некоторые рты раскрыли от изумления. Хвалей не на шутку испугался, пытался вырваться, но Коля Пиноккио крепко держал его.

– Отпусти, дурак! – процедил Хвалей.

– Пиноккио – Рэмбо, бля, – констатировал Костальцев, подбираясь к Коле с тыла.

– Отвали, Костальцев, – опередила его Даша.

Желание вонзить ручку в горло противника овладевало Колей Пиноккио со страшной силой. И сам он был страшен в тот момент, будто дьявол вселился. Уже и кровь засочилась из поцарапанной кожи на шее Хвалея.

– Пиноккио, успокойся! – говорил Костальцев. – Мы пошутили.

– Шутки у вас дебильные, – заявила Даша, – и сами вы дебилы. Отпусти его, Коля, – повернулась к Пиноккио. – Не стоит он того.

– Не могу, – выдохнул Коля. – Не получается.

Павловская села за парту рядом с Колей Пиноккио, зашептала, гладя его по плечу:

– Отпусти, Коля, пожалуйста. Все будет хорошо. Ты же хороший, добрый, милый, ты не такой, как они. Ты лучше. Ты сможешь. Отпусти, пожалуйста…

Она опустила вторую руку на руку, сжимавшую шею Хвалея, погладила ее, по одному пальцу разжимала захват.

С шумным выдохом вырвался Хвалей на свободу, жадно глотая воздух, держась руками за горло.

– Молодец, Коля! – продолжала гладить Павловская Пиноккио. – Молодец! Успокойся, а я с тобой посижу. Ничего страшного. Все хорошо.

– На большой перемене, – прохрипел Хвалей, обращаясь к Коле Пиноккио и к Костальцеву, – собираем сходняк. Будем решать по правилам. Я не урод и гасить исподтишка не буду. Как решит сходняк, так и будет.

– Ты чё несешь, Хвалей! – возмутилась Даша. – Какой сходняк? Благородный ты наш! Нашел, кого на сходняк выносить!..

– Завали рот, сука! – прохрипел Хвалей. – А то передумаю!

– Да, Белая, лучше заткнись, – подмигнул Даше Костальцев, – хуже будет.

Возразить Даша не успела. Вошла Мария Петровна. Прозвенел звонок.

ЭПИЗОД 12

Коля Пиноккио застыл, словно лед. Застрял сам в себе, как в замурованном замке. Он ничего не видел и не слышал. Мысли взрывали мозг автоматными очередями. Никуда укрыться от них возможности не было. Нервы напряглись, как перекачанные бицепсы со вздувшимися венами, готовыми вот-вот лопнуть. Коля Пиноккио понял одну важную вещь: он больше не боялся. Но страх не желал покидать уютное вместилище, в котором выстроил свои собственные страны и города, потратив уйму сил и лет. Кто ему возместит ущерб? Он не согласен даже на самые ничтожные потери. Коля Пиноккио сопротивлялся страху, как мог. Страх, защищаясь, использовал любые средства. Пока не особенно удачно. Коля давал отпор, отчаянно вырываясь из страшного и черного колодца трусости и нерешительности, увязая по пояс в болотистой жиже, цеплялся за неустойчивые стены, ломал ногти на пальцах, раздирал пальцы в кровь, но полз, карабкаясь, вверх. Страх, предчувствуя неминуемое поражение, выбросил последний козырь, как в картах. Образы Даши и Юли вдавил Коле Пиноккио в глазницы. Чем, мол, теперь ответишь? Ослепленный, Коля сорвался со стены и рухнул вниз, назад, в вяжущую, сковывающую движения мердь. Ему нравилась Даша с первого класса. Они даже сидели за одной партой в самом начале учебы. Но он-то ей не нравился ни капли! С этим ничего не поделать! Хоть бейся головой о стенку, хоть нет. Даша сильно изменилась за последние несколько дней. Как вообще возможна такая внезапная перемена? Не факт, что ему повезло бы с прежней Дашей, но нынешняя Даша Белая Колю Пиноккио пугала. Вот! Страх сжимал обеими руками Колино сердце. Но одновременно с этим и восхищала, побуждала к поступкам, за которые никогда не будет стыдно. Хватка страха ослабла. Он растерянно заозирался. Даша достойна уважения и понимания, принятия ее такой, какой она сама решила быть. Это ее право, будь она эмо или кто-то еще. Вероятно, она раньше всех стала старше, повзрослела как-то вдруг, неожиданно для себя, не только для всех. Поэтому запуталась и не знала, что делать, спряталась за грим-тушью и в виртуальном мире единомышленников из Интернета. Ее нужно защищать, ограждать от подонков вроде Хвалея. А Юля – странное, воздушное создание, необыкновенно притягательное и загадочное. Коля Пиноккио знал, что не просто так, не случайно они познакомились, хотя, если бы Юля не позвонила сама, он бы так и не узнал о ее существовании. Но ведь она позвонила! Что ей нужно от такого, как Коля Пиноккио? Красотой он не отличался, балагурством тоже, обычный замкнутый очкарик с собственным внутренним миром. Юля же – удивительно красивая девочка, достойная самых дорогих богатств и внимания известнейших людей мира. Ей вообще не место в таком городе, как этот. Ей бы блистать в Париже или в Милане, а еще лучше в Лос-Анджелесе. Она порядком лучше и красивее многих голливудских див и старлеток. Сомнения Коли Пиноккио снова придали сил страху. Но юноша уже сделал выбор. Никакой страх, никакие его уловки больше не страшны человеку, принявшему важное решение и поставившего точку, а не запятую.