Вот и ее комната. Нармин не успела толком привыкнуть к своему жилищу. Ведь владычица сделала ее старшей жрицей незадолго до отъезда, а будучи младшей жрицей, она жила в другой комнате. Послушницам в Храме отводились общие спальни и помещения для занятий. С восьми до двенадцати лет Нармин жила в комнате с шестью девочками, а после делила комнату с двумя младшими жрицами.

Внутри светлого, хоть и не слишком просторного помещения все было по-прежнему. Кровать, шкаф, письменный стол. Пыль вытерта, полы вымыты. Интересно, в комнате убрались в честь ее приезда или поддерживали чистоту постоянно? На столе красовалась ваза с букетом осенних цветов, значит, все-таки комнату приготовили, пока она беседовала с владычицей.

Нармин присела на кровать и задумалась, точнее замечталась. Она действительно сделала для Храма нечто удивительное, ведь короли Элара уже много десятилетий носа не совали в обитель Маритэ, разве что судьба каким-то неведомым образом заносила их в отдаленную от столицы провинцию Унт-Рино. Да и в этом случае все ограничивалось кратким паломничеством и пожертвованиями, размер которых оставлял желать лучшего. А теперь его величество проведет в Храме не меньше недели, сможет больше узнать о богинях и положении жриц. А его надменная невеста и вовсе останется в этих стенах на неопределенный срок. Таким образом, жрицы Маритэ окажут серьезную услугу короне, и все благодаря ей — Нармин. Кто же более достоин занять пост верховной жрицы, когда пресветлая удалится на покой? Есть старшие жрицы умнее и опытнее, чем она, но ни одна из них не совершала подобного.

Нармин напрочь забыла, сколь невелика была ее собственная заслуга в происходящем. Безусловное одобрение и похвалы пресветлой Лавинтии вскружили голову старшей жрице, вознеся в мечтаниях так высоко, как только можно вообразить. В статусе владычицы и на правах старого друга Нармин сможет общаться с Валтором часто и без лишних церемоний. Их ведь столько связывает! Со временем можно добиться перенесения если не основного Храма, то хотя бы резиденции в столицу. Даже лучше так… Пусть Лавинтия здравствует еще много-много лет, управляя жизнью жриц здесь, в горах. А она — Нармин — вернется в столицу вместе с Лотэссой Линсар. Его величество в благодарность за помощь решит основать новый Храм — в Вельтане. И вот там-то она и займет главный пост.

В дверь постучалась юная послушница и сообщила, что Нармин ждут вечером на ужине у владычицы. Лицо девочки при взгляде на старшую жрицу светилось неподдельным восхищением. До чего же приятно чувствовать себя важной персоной, улыбаясь, подумала Нармин.

Так неожиданно вышло, что возвращение в Храм, которого она почти боялась и жаждала оттянуть как можно дольше, принесло радость вместо огорчения. Она — любимица владычицы, героиня среди жриц и личный друг короля. Есть за что возблагодарить Маритэ. Вспомнив о богине, Нармин ощутила укол совести, ведь, занимаясь самолюбованием, она не торопилась преклонить колени перед светлым ликом созидательницы.

Девушка поспешно покинула комнату и направилась в Зеркальный чертог, где возносились молитвы Маритэ и ее сестрам и совершались все важнейшие обряды. Зеркальный чертог недаром носил подобное название: три из четырех стен были отделаны зеркальными панелями от пола до потолка. Оставшуюся стену делили на три части два огромных окна, за которыми сверкали вечными снегами вершины гор на фоне синего неба днем или звездных россыпей ночью. Но, затмевая открывающиеся виды, между окнами сиял образ Маритэ — прекраснейшей и величайшей звездной путницы, светлой богини и созидательницы Анборейи. Несмотря на все свое могущество и величие, на картине богиня казалась совсем юной, нежной и хрупкой. Широко распахнутые голубые глаза, тонкие черты лица, неповторимые в своем совершенстве, серебристые, словно излучающие свет волосы, струящиеся до самых ступней. Сияя бессмертной красотой, Маритэ милостиво взирала с полотна на Нармин, пришедшую поклониться ей.

Ларни брел вдоль городской стены в сумерках и, не переставая, ворчал про себя. И чего это матери понадобилось на ночь глядя отправлять его в кузницу к отчиму? Будто нельзя дождаться, пока тот вернется домой, чтобы сообщить о хорошем заказчике. Кто-то из провинциальных дворян решил заказать оружие и доспехи для себя и сыновей. Заказ крупный и выгодный. Но неужто так страшно, если Холто узнает об этом после полуночи? В кузнице отчим Ларни задерживался потому, что спешил в срок выполнить прошлый заказ. От кузницы до дому было четверть часа ходу. Раньше Холто жил прям рядом, но, женившись на вдовой Риссе Боглан, он решил продать свой маленький старый дом и перебраться к ней.

И как же жалко, что Рам — подмастерье Холто — сейчас с отчимом в кузнице, иначе мать непременно послала бы его. Бегать по всяким мелким делам и поручениям — работа в самый раз для подмастерья. Рам был ровесником Ларни, в подмастерьях у Холто ходил уже четвертый год. Особенного толка от парня не было. Сильный, но откровенно глуповатый и какой-то забитый, он не раз портил работу, и Холто приходилось переделывать за неумелым помощником. Доставалось Раму в такие моменты серьезно, но ведь не просто так — за дело. Сам Ларни не очень-то жаловал Рама, хотя тот считался чуть ли не членом семьи — даром что непутевым и дурноватым. Странный он все-таки, этот Рам. Вроде лебезит и заискивает перед всеми, особенно трепещет перед грозным Холто. Но, глядя порой на парня, когда тот не замечал, что за ним наблюдают, Ларни видел во взглядах подмастерья, бросаемых на кузнеца и членов его семьи, чуть ли не ненависть. С другой стороны, Ларни был заинтересован в Раме. Ведь Холто мечтал пристроить пасынка к кузнечному делу и, не будь Рама, обязанности подмастерья пришлось бы выполнять ему, Ларни. А парень вовсе не мечтал перенять профессию отчима, его куда больше манила стезя торговли. Та же Альва могла презирать Ровика Чиртона и подобных ему, но она дворянка, а Ларни — простой парень. И для него стать сначала приказчиком в лавке, а со временем удостоиться должности помощника купца будет большой удачей.

Занимая себя подобными размышлениями, Ларни дошел наконец до кузницы. Свет горел, и работа, несмотря на поздний час, была, видно, в самом разгаре. Парень отворил дверь, но никто его появления не заметил. Кузнец и подмастерье были слишком заняты, причем, как выяснилось, не работой, а перебранкой. Точнее, Холто на чем свет стоит клял своего нерадивого помощника. А тот стоял, понурив голову, и лишь изредка бросал на хозяина тяжелые взгляды.

— Чтоб тобой шаэлы закусили, пустоголовый! — бушевал кузнец. — Из-за твой никчемности тигель треснул! Откуда у тебя руки растут, чучело безмозглое? И где была моя голова, когда я согласился принять тебя в ученики! Даром, что папаша твой — мне приятель, а надо было сразу отослать тебя, не связываться с этаким тупицей и неумехой. Что мне делать теперь, убожество?

Ларни наблюдал эту сцену молча, не обнаруживая своего присутствия. Он бы и вовсе ушел, пока его не заметили, если бы не материно поручение. Хотя именно теперь сообщать Холто о новом шикарном заказе — не самое лучшее время. Ведь если по нерадивости или недосмотру Рама треснул тигель, придется ждать какое-то время, пока будет готов новый, не говоря уж о цене оного. Да, на этот раз Рам превзошел сам себя.