Один из серавимов шагнул к Королю и вручил ему толстый кожаный ремень с золотой пряжкой. Король опоясал им Томаса.

– Это пояс истины. Твой враг будет лгать и обманывать тебя. Он и есть отец всякой лжи. Остерегайся его. Он кровожадный лев и будет разрушать твою душу. Держись моей правды, и тебе не грозит поражение.

Король взглянул на самого высокого и сильного серавима и знаком подозвал его к Томасу. Томас никогда не видел таких красивых лиц. Оно не было ни мужским, ни женским, ни молодым, ни старым. Черты его были почти прозрачны, и вместе с тем в них чувствовалась огромная сила.

Томас обратил внимание, что белое одеяние серавима было соткано нитью, каждый изгиб которой давал золотой или серебряный отблеск. Оно было перепоясано толстой живой ветвью. Нераскрывшиеся бутоны и зеленые побеги сплетались с темными ветвями рябины, плотным слоем охватывая талию и образуя крепкое кольцо и ножны, висевшие на нем. Крылья серавима мерцали и сияли. Они не были похожи ни на птичьи, ни на какие другие и отнюдь не выглядели неуместно на фигуре, столь сходной с человеческой. Казалось, они пульсировали, частично меняясь в размерах, как будто каждое биение сердца волшебного создания вселяло жизнь и в крылья. Серавим вынул из ножен золотой меч, взявшись за клинок обеими руками, поднял его над своей головой, потом медленно опустил и протянул Томасу. Король смотрел Томасу в глаза.

– Азрубель отдает тебе свой меч. Прежде чем принять его, подумай о битве, которая тебе предстоит. Не бери в руки меч до тех пор, пока не будешь готов к сражению. Сегодня ты вошел в возраст, ты стал мужчиной. Помни, Томас, верить в меня труднее, когда ты не можешь видеть меня, и труднее следовать за мной, когда ты предоставлен себе. Помни же эту ночь. Все, что от тебя требуется, – говорить со мной, и я отвечу тебе. Я всегда буду с тобой, до скончания времен.

Томас, не колеблясь, протянул руки и принял у Азрубеля меч, крепко взявшись за его рукоятку. Внезапно огромный зал погрузился во тьму. Томас почувствовал, как резко похолодало и засвистел холодный ветер. Он ничего не видел, глаза отчаянно искали хоть малейший проблеск света. Его окружала полная темнота… и полная тишина.

И тут послышался какой-то шепот. Сперва это было похоже на скребущихся крыс где-нибудь в дальнем конце зала. Затем шум усилился, зазвучали молодые голоса, смех, шутки. Вдруг он услышал всхлипывания ребенка, всхлипы превратились в плач, ребенок плакал в кромешной тьме.

Он медленно шел по каменному полу, осторожно передвигая босые ноги, и ему чудилось, что он слышит ими темноту. Со всех сторон раздавались шорох, шуршание, знакомые удары длинных хвостов по пыльному полу. Повсюду вокруг него возились крысы.

Осторожно ступая, он ощущал теплый, влажный мех под ногами – то был живой ковер, по которому он пытался сейчас идти. При каждом его шаге крысы бросались врассыпную, перескакивая через его босые ноги, хватая за лодыжки и кусая, прежде чем отскочить в сторону. Ничего страшнее Томас еще не испытывал, то был кошмар, кошмарнее всех прочих кошмаров. А шепот вокруг становился все громче. Между тем он никого не видел. Он слышал только потерянные вскрики, безостановочно взывавшие о помощи сквозь глухие рыдания. Чья-то рука в темноте коснулась его лица, другая схватила за ногу, третья вцепилась в волосы. Он чувствовал, как откуда-то из живота вздымается волна леденящего страха. Это был страх, от которого мгновенно пересохло во рту и задрожали губы. Страх охватил все его тело, совершенно лишил сил.

Вдруг он услышал, как кто-то чиркнул по трутнице, и вдалеке появился огонек свечи. Алтаря не было, серавимов тоже, только этот одинокий огонек. Томас вырвался из пут ужаса и медленно пошел вперед, держа меч перед собою. Меч был совершенно невесом и даже в этой тьме светился неземным сиянием, словно золотая полоска рассвета в кромешной ночи. Он увидел скрючившуюся фигуру, затаившуюся позади горевшей свечи.

– Ты кто? – громко крикнул Томас, но ответа не последовало. – Кто ты такой? – Томас рассерженно ударил мечом по каменному полу. Комната заколыхалась, словно под ним вот-вот разверзнется земля, он упал.

Каменный пол разверзся, и в проеме возникла церковная кафедра из черного дерева. Она медленно вздымалась через пролом, пока не оказалась выше головы Томаса. Единственная красная свеча на кафедре медленно роняла капли воска на каменный пол. За кафедрой стоял Демьюрел и смотрел на Томаса.

– Я захвачу в плен небеса, – заговорил он, – я стану превыше Бога. Я буду судьей на Страшном суде. Я вознесусь над самыми высокими облаками. Выше меня не будет никого. Весь мир будет поклоняться мне. – И Демьюрел закатился долгим-долгим хохотом.

Томас смотрел на подножие кафедры. Кейт и Рафа были привязаны к нему толстыми веревками, напоминавшими змеиные кольца. Каждый виток скользкой веревки шевелился и извивался вокруг ног их и рук, все туже прикручивая их к кафедре. Томас шагнул вперед и ударил по кафедре мечом. Она раскололась, словно черное стекло, острые осколки разлетелись по всему полу.

Демьюрел упал наземь и тотчас был окружен черными лисицами, которые выскочили из темноты и стали перед своим повелителем, как стражи, охраняющие хозяина.

– Ну же, вперед, мальчуган. Ты, кажется, намерен сразиться, так сделай еще шажок, если посмеешь! – закричал он с издевкой, а лисы пускали слюну и лаяли ему в унисон.

Томас шагнул вперед и поднял свой меч, готовый ударить Демьюрела по голове. Каменный пол под ним стал крошиться, превращаясь в песок. Отверзалась пропасть, Томас чувствовал, как его ноги скользят вниз. Он падал куда-то.

– Томас! – вскрикнула Кейт, внезапно проснувшись. Она увидела варригала, который выступил из темноты леса и замаячил над ними. Чудовище уже размахнулось, готовое поразить Томаса своим мечом. – Не-ет! – закричала она в темноту, глядя в ярко пылавшие красные глаза варригала на фоне едва занимавшейся зари.

Томаса словно выдернули из сна в реальность. Не долго думая, он ударил по уже падающему на него мечу. Металл зазвенел над самым его ухом.

– Кейт, беги! На мельницу!

Кейт выскочила из-за дуба и помчалась вниз по тропе. Варригал снова обрушился с мечом на Томаса, но он ловко отскочил, и меч врезался в ствол дерева. Могучий дуб еще сильней затвердел от мороза, кора и ветви покрылись белой наледью. Пока варригал старался вытащить меч, Томас полоснул его по ногам и, поняв, что есть шанс спастись, бросился вслед за Кейт.

Томас торопился, как только мог, и вскоре увидел впереди Кейт, бежавшую по тропе в сторону мельницы Боггла. В этот предрассветный час мир казался серым. Не было ни теней, ни красок. Томас оглянулся, его никто не преследовал. Он был зол на себя за то, что заснул, за то, что опять оказался в руках чудовища, что Кейт во второй раз спасла его.

– Кейт! – окликнул он ее. – Подожди меня, я не могу бежать так быстро, как ты. – Он тяжело дышал, надеясь, что она хоть приостановится.

– Ты помчался бы быстрее, если б видел, что за тобой гонится сам дьявол, – огрызнулась она, продолжая бежать со всех ног к мельничному ручью.