— Хороший вопрос, только я и сам не знаю. Клаузнер просто спрашивает, почему я не все сделал. А объяснение простое. Клеймо-то мне изготовили, да только мастеров хороших в Судане маловато. То, что мне принесли, оказалось из алюминия. Представляешь? Едва я его нагрел, как иероглифы моментально расплавились. — Он опять закашлялся, как будто организм уже не выдерживал столь длинных речей. — Думаю, заказчик пожадничал, а Клаузнер просто придумал отговорку. — Снова кашель.

Мило достал из кармана пиджака и протянул фляжку.

— Выпей. Водка.

— Спасибо. — Киллер приложился к горлышку и, сделав несколько глотков, снова закашлялся. На оранжевой тюремной робе добавилось красных пятнышек. Тем не менее фляжку он не убрал, а когда приступ прошел, сказал: — Похоже, мне нужно поторопиться.

— Те иероглифы… что они означали?

— Что-то вроде «Как обещано, конец». Чудно, да?

Мило кивнул.

— Я мог бы закрыть глаза и, по правде говоря, даже собирался так и сделать. Но в бизнесе слабину давать непозволительно. Едва только станет известно, что ты позволил одному клиенту обмануть себя, как и остальные… — Он вытер кровь с губ. — Ну, сам понимаешь…

— Конечно.

Переждав очередной приступ кашля, Рот продолжил:

— В общем, я посчитал, что за этим стоят китайцы. Причины очевидны. Они вложили в эту страну миллионы. Они поставляли ее правительству оружие. Разумеется, они хотят защитить свои инвестиции. А потом… потом я увидел газеты. Все считали, что за убийством стоит президент. Он несколько лет пытался запугать Ахмада. И я понял: президент — хозяин Клаузнера. Во всяком случае, в этом деле заказчик аль-Башир. — Рот моргнул пару раз, и Мило испугался, что он снова отрубится, но киллер опять заговорил. — Я человек импульсивный. Для других импульсивность — недостаток, изъян, однако мне удавалось обращать ее в свою пользу. Знаешь, иногда способность принять неожиданное решение наполовину обеспечивает успех.

С этим Мило спорить не стал.

— Президент аль-Башир, как оказалось, отбыл с дипломатической миссией в Каир. И я лечу туда же. Роскошная вилла, повсюду охрана. Но я ведь Тигр. Прокладываю маршрут. Пробираюсь. Обнаруживаю его в спальне — к счастью, одного. И задаю один только вопрос: Омар, почему ты меня обманываешь? Слушай дальше, Мило Уивер. Минут двадцать мы проболтали впустую, прежде чем я понял, что он ничего об этом не знает. Желал ли он Ахмаду смерти? Безусловно. Этот парень был ему как шило в заднице. Отдавал ли он приказ на устранение? — Рот покачал головой. — Увы, нет. И я исчезаю. Как ветер.

Он отпил водки, покатал ее на языке, проглотил. Посмотрел на фляжку.

— Русская?

— Шведская.

— Хороша.

Мило ждал.

Еще глоток.

— В общем, я обдумал все как следует и решил поискать самого Яна Клаузнера. Стал наводить справки — людей я знаю. Таких, кто может помочь. Выясняется, что Ян Клаузнер зарегистрирован в Париже под именем американца Герберта Уильямса. Поехал к нему. Адрес, разумеется, фальшивый. И вот тут я, похоже, сделал неверный ход. Должно быть, за мной следили. В общем, через неделю Ян, или Герберт, вышел на связь. Был уже февраль. Попросил приехать в Милан за остальными деньгами. Мол, хозяин понял, что допустил ошибку.

— И ты поехал.

История уже по-настоящему захватила Мило.

— Деньги есть деньги. Без них никуда. По крайней мере, так было. — Невеселая усмешка. — Все прошло гладко. Встретились в кафе — как раз четырнадцатого февраля, — он передал мне пакет. И еще, в качестве извинения, личное дело Мило Уивера, известного также как Чарльз Александер. Шанс посчитаться, так он мне сказал. «Этот человек охотился за вами несколько лет». — Рот нахмурился. — Зачем он это сделал, Мило? Почему передал мне файл? Можешь объяснить?

— Нет. Даже не представляю.

Рот сдвинул брови — для него эта загадка так и осталась нерешенной.

— Только позднее, уже в Швейцарии, когда врачи назвали примерное время заражения, я вспомнил одну деталь. В том кафе, куда меня пригласил Клаузнер, были металлические стулья. Алюминиевая проволока. Довольно удобные, но в какой-то момент я почувствовал, как меня что-то укололо. Вот сюда. — Он похлопал ладонью по бедру, пониже ягодицы. — Что-то острое. Я тогда подумал: пустяк, заводской брак, заусеница на металле. Тем не менее появилась кровь. А Клаузнер, — Рот чуть ли не с улыбкой покачал головой, вспоминая эпизод как нечто забавное, — даже подозвал официантку и стал на нее кричать. Пригрозил, что его друг — то есть я — подаст на них в суд. Официантка была, помню, хорошенькая — в Милане они все хорошенькие, — так что мне даже пришлось его успокаивать.

— Думаешь, тогда оно и случилось?

Рот с некоторым усилием пожал плечами.

— А как еще оно могло случиться? Ты же знаком с моим досье, знаешь, я с женщинами не вожусь и наркотиками не увлекаюсь.

— Вообще-то, — признался, подумав, Мило, — у нас на тебя почти ничего нет.

— Неужели?

Откровение противника, похоже, порадовало киллера.

С самого начала разговора Мило стоял в центре камеры, но теперь подошел ближе и присел на край койки, у ног Рота. На верхней губе арестованного блеснула полоска соплей.

— Кто, по-твоему, хозяин Клаузнера?

Рот задумчиво посмотрел на него.

— Трудно сказать. По заказам, что я от него получал, определить невозможно — никакой последовательности. Впрочем, твоя биография тоже этим не отличается. Одно время я даже был уверен, что Клаузнер представляет не одну группу, а несколько, но пару лет назад все же пришел к выводу, что нет, все-таки одну. Глобальный исламский джихад.

Мило открыл рот. Закрыл. Снова открыл:

— Тебя это волнует?

— Я — профессионал, Мило. Единственное, что меня волнует, это насколько выполнимо задание.

— Итак, террористы оплатили убийство муллы Салиха Ахмада, одного из своих. Ты это имеешь в виду?

Рот кивнул.

— Есть убийства, так сказать, частного свойства, и есть те, что вызывают сильную общественную реакцию. Служат они разным целям, уж ты-то знаешь это получше многих. И ты не станешь утверждать, что единственная тактика «Аль-Каеды» заключается в том, чтобы отправлять снаряженных бомбами мальчишек в рай, где их ждут непорочные девы? Не станешь. Что касается Судана… Поначалу мне многое казалось непонятным. Начал присматриваться. Кто там сейчас берет верх? Забудь на минутку про Дарфур. Я говорю о столице, Хартуме. Мусульманские экстремисты. Побеждают они. И притом пользуются такой широкой общественной поддержкой, как никогда раньше. О таком подарке, как убийство Ахмада, они могли только мечтать. А если б на теле остались китайские иероглифы, было еще лучше — можно свалить вину на китайских инвесторов, которые поддерживают президента. — Он покачал головой. — Благодаря мне у них вот-вот наступит мусульманский рай.