полюбил… — женщина на мгновение замерла, глядя затянутыми изнутри пеленой воспоминаний глазами куда-то вдаль, а потом тихо сказала: — А он — единственная душа, которую полюбила я. Полюбила всем сердцем, понимаешь? — сказала она больше тьме, держащей её за руку, чем Еве. — Всей своей тёмной, состарившейся душой. И другого не надо — другого просто не может быть.

В глубине озера что-то шевельнулось. Что-то большое, тёмное — что-то, что было даже больше и темнее тьмы, танцевавшей сейчас с женщиной. Это что-то было величественное, могущественное, древнее и беспросветное, как космос до большого взрыва, как ночь без звёзд, как чёрная дыра. Вдруг в её мраке ярко вспыхнул зелёный огонёк; постепенно мгла отступила назад, и перед Евой предстал Саваоф Теодорович, взглянувший на неё лукавым, насмешливым и несколько высокомерным взглядом.

— Потанцуем? — спросил он её, протягивая руку. Ева хотела было отшатнуться назад, отплыть подальше от всего этого кошмара, но какая-то неведомая сила резким потоком воды заставила её подняться со дна и вложить в ладонь Саваофа Теодоровича свою. — Ты боишься? Право, не стоит. Пока это ни к чему.

— Что Вы такое? — тихим шёпотом спросила Ева, со страхом глядя на Саваофа Теодоровича. Тот лишь снисходительно улыбнулся одними уголками губ и закружил их обоих в стремительном танце.

— Трудно сказать. Наверное, плод твоего воображения, не более. По крайней мере, сейчас.

— Как Вас зовут?

Саваоф Теодорович удивлённо поднял брови.

— Ты забыла моё имя?

— Не обманывайте, — с какой-то странной обидой в голосе нахмурила брови Ева. — Это не Ваше имя. Оно не может быть настоящим. Фамилия отражает Вас лучше.

— У меня много имён, Ева, — чуть посерьёзнел Саваоф Теодорович, но всё же не смог сдержать коварной ухмылки. — Все знать не обязательно, да и вряд ли ты их запомнишь. Думаю, Саваофа Теодоровича Деволинского будет тебе на первое время вполне достаточно.

«Фальшь», — вспышкой промелькнуло в голове Евы.

— Я тебе нравлюсь? — с лукавым прищуром спросил Саваоф Теодорович на очередном повороте. Разноцветные раздвоенные глаза смотрели на Еву с лёгким оттенком надменности.

— Не сейчас.

Саваоф Теодорович досадливо хмыкнул.

— Теряю хватку — обычно перед моим обаянием мало кто может устоять. Впрочем, ты не исключение.

— Думаете? — от быстрых движений у Евы давно уже всё перепуталось, и теперь единственным ориентиром в пространстве было огненное пятно где-то наверху, как будто это алое зарево пожара, а не закатное солнце окрасило вечно спокойные воды в кровавый цвет.

— Уверен на все сто. Я умён, красив — что ещё нужно?

— Поменьше спеси во взгляде, — позволила себе чуть улыбнуться Ева на очередном повороте. Саваоф Теодорович непонимающе нахмурился, но всё же тоже улыбнулся.

— Например, вот так? — и он посмотрел на Еву такими ласковыми, такими любящими глазами с тонкой ноткой грусти во взгляде, что девушка невольно поразилась такой быстрой перемене. Его глаза смотрели сейчас на удивление чисто и искренне, словно не они только что смеялись над её растерянностью и страхом, не они кололись и искрились, как шипы розы и жидкие капли обжигающего фейерверка; любовь, причём любовь искренняя, чистая — вот что сейчас отражалось в разных глазах Саваофа Теодоровича, даже в том, что, казалось бы, потемнел от времени и давно умер на лице. — Я вижу, ты удивлена. Ты определённо недооцениваешь меня.

— Определённо… — прошептала Ева и вдруг почувствовала себя неимоверно тяжёлой, словно ей на шею повесили большой камень, который тянул её снова ко дну. Ева хотела было покрепче вцепиться руками в ткань пиджака Саваофа Теодоровича, но её пальцы прошли сквозь воду и сжались в кулаки, не обнаружив на пути препятствия. Ева подняла глаза на Саваофа Теодоровича и увидела, как он, лукаво подмигнув ей на прощание, расплылся в озёрной воде большим чернильным пятном, среди которого посвёркивала салатовым боком маленькая зелёная рыбка.

Вдруг какая-то неимоверная сила, словно извержение вулкана, потянула её наверх, и что-то невидимое, но осязаемое, взвизгивая и щёлкая, словно дельфины, потянулось вместе с ней, окружая её плотным хороводом. Смутное огненное пятно на поверхности постепенно приближалось, и чем ближе оно становилось, тем сильнее Ева ощущала нехватку кислорода в лёгких. Почти перед самой кромкой она, наконец, ожила и старалась грести сильнее. Что-то, увидев её старания, подхватило её за плечи и потащило наверх.

Ева глубоко вдохнула и сразу закашлялась, хлебнув приличное количество воды. Она едва держалась на поверхности, барахтаясь, словно воробей, но что-то тащило её в какую-то сторону, и это давало некое ощущение опоры. В какую именно сторону её везли, она определить не могла, потому что глаза оставались плотно закрытыми, ну или у Евы просто не было сил их открыть. Наконец, тело почувствовало берег, и её втянули на сушу. Её трясло, как в лихорадке; чьи-то руки, такие тёплые и ласковые, гладили её по голове, щупали пульс и прикладывали свои ладони ко лбу. Ева попыталась нащупать обладателя этих рук, слепо шаря по берегу, но кто-то плавно отвёл её кисти в сторону.

— Как Вы меня напугали, — прозвучал чей-то голос совсем рядом над головой. Вынырнув из некого забытья и приоткрыв глаза, она сфокусировала взгляд на человеке над собой и через несколько попыток узнала в нём Саваофа Теодоровича. Дыхание полностью восстановилось. Ева отвела взгляд от лица мужчины и огляделась вокруг. Она лежала на берегу озера настолько близко к воде, что можно было протянуть руку и коснуться её. Закатное солнце сделало оранжевыми верхушки дубов, и в их кронах запутался лёгкий ветер. Внезапно о чём-то вспомнив, девушка резко выпрямилась, но у неё сразу закружилась голова, и Саваоф Теодорович уложил её обратно на покрывало.

— Не стоит, — и, словно прочитав её мысли, добавил: — С Адой всё в порядке.

— Простите…

— Не нужно извиняться. Вы ни в чём не виноваты.

— Однако…

— Не надо. Давайте просто помолчим.

И ещё долго перед глазами Евы стояла эта прекрасная картина: заходящее солнце, просачивающееся сквозь многовековые дубы, вечерний, дышащий предстоящим летом воздух, Саваоф Теодорович, тёплая земля под спиной и потемневшее, отражающее ночное небо озеро.

*Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»

Глава 5. Метель

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

А.С. Пушкин

В воскресенье с погодой творилась настоящая чертовщина. Вчерашнее тепло, словно мимолётное наваждение, развеялось, дав зиме напомнить о себе на прощание. Сначала шёл мелкий снег с дождём, не особо обращавший на себя внимание прохожих, но ближе к полудню он превратился в настоящую метель. Дома, машины, улицы — весь город занесло белой пеленой, за которой не было видно даже рядом стоящего здания. Деревья мгновенно