– Здравствуйте, вам что-нибудь подсказать?

Я не сразу понял, что обращаются ко мне. Перевел взгляд на молоденькую девушку, судя по виду которой она не только подсказать была готова, но и сделать все, чего бы я ни захотел. Но меня подобное не интересовало от слова «совсем».

– Да, я ищу Снежану Вьюгину.

Улыбка девицы померкла.

– Она у себя, я вас провожу.

Мы прошли в какой-то… кабинет, размером больше похожий на кладовку. К тому же и он тоже был заставлен игрушками, а посреди этого «великолепия» расположилась Вьюгина собственной персоной.

– Ты можешь идти, – повелел я провожатой, и Снежана тут же вскинула на меня взгляд, в котором я прочел что-то сродни испугу.

– Маша, останься! – воскликнула она и даже вскочила на ноги.

– Нет, Маша не останется, – решил я и, выставив обозначенную Машу обратно в магазин, закрыл за собой дверь.

– Вообще-то здесь ты не в своем офисе! И командовать своими подчиненными я не дам.

Я пожал плечами, приблизился к столу Вьюгиной и осмотрелся, как будто мне и впрямь было интересно, на что она променяла стены моего офиса.

– Я больше не буду, – насмешливо пообещал Снежане. – Но и выйти не проси. У меня к тебе серьезный разговор.

Вьюгина потерла виски пальцами, тяжело вздохнула, словно мое явление было схоже с кроссом километров на пятьдесят.

– Мы же договорились, что ты позвонишь, когда будут готовы результаты.

Вот как? Результаты, значит, ага.

– А я решил прийти сюда лично.

– Ну? И что выяснилось?

По лицу Снежаны было видно, что она действительно не знала о каких-то там митрохерониальных чего-то там. Это внушало надежду, что сына (если Митя все же мой) от меня скрывать не станут. Уже неплохо.

– Что-то, может быть, и выяснилось бы, если бы был нужный биоматериал, – пожал я плечами, присаживаясь на край стола и складывая руки на груди.

– Но…

– Волосы без луковиц не подходят. Вырывать их с корнем у на… у ребенка мы точно не станем. Кровь брать тоже – нет. Следовательно, возвращаемся к плану «А».

Я взглянул на часы, прикидывая в уме, куда сейчас можно скататься и поужинать.

– Когда ты едешь за Митей? – уточнил у застывшей Вьюгиной.

– Уже вот-вот собиралась.

– Значит, едем вдвоем. Потом я отведу вас куда-нибудь, где Митя сможет попить не из чашки с Олафом.

Снежана скопировала мой жест и сложила руки на груди, словно хотела защититься.

– Вряд ли ты знаешь, что такое какой-нибудь Макдональдс, я права?

Поморщившись, я кивнул в ответ. Уж куда-куда, а в такого рода заведения я ехать не планировал.

– Неплохо кормят в паре кварталов отсюда. Там небольшой итальянский ресторанчик. Пицца, паста, ризотто, – уведомил Снежану о том, что не Макдональдсом единым.

– Звучит прекрасно, но…

Вьюгина посмотрела на меня с таким превосходством, что я почувствовал себя болваном. Я что-то упускал из виду?

– Но? – поторопил я ее, чтобы уже понять, что не так.

– Но там же дают… нормальные чашки. Не пластиковые. Так?

Ах, вот она о чем. Конечно, в таких заведениях никто не станет совать посетителям бумажные и прочие стаканчики.

Я улыбнулся, как Чеширский кот и, спустившись с края стола, подошел к двери, распахнул ее и кивнул на выход Вьюгиной.

– Значит, будем воровать чашку.

Мы подъехали за Митей, и как только он вышел к нам из ворот детского сада, стало ясно – малыш недоволен. В этот момент я испытал удивление – вроде как хотел провести время с ребенком, а на деле получил то, чего никак не ждал.

– Митя, привет! – сказал я, когда Снежана помогла малышу устроиться в машине. – Как дела?

– Все хорошо,– буркнул Митя, и я почувствовал, что мне совсем не рады.

Итак, ясно. Мы с Вьюгиной были в процессе раскрытия правды о том, не отец ли я Мити, Митя – жаждал встречи с этим самым отцом. А на деле: «Ты морячка, я моряк, мы не встретимся никак». Иными словами – хотели мы примерно одного, вот только пока выяснение обстоятельств стояло на паузе.

– Точно все в порядке? – переспросила Снежана, как будто рассчитывала на то, что ее сын выдаст нам что-то кардинально различное, причем с разницей в минуту.

– Точно.

Вьюгина вздохнула, я моргнул поворотником, и мы стартовали в сторону ресторанчика. Возникло нехорошее молчание, сопровождаемое моими мыслями о том, верно ли я поступаю, докапываясь до правды, которая, вроде как, никому особо и не нужна.

Нет, конечно, Митя мечтал об отце… но на деле, кажется, совершенно не был рад наличию мужчины рядом с матерью. Черт, о чем я вообще думаю? У сына Вьюгиной могут быть вполне конкретные представления о том, кто должен быть рядом с его мамой. И я, возможно, в эти представления совсем не вписываюсь.

– Вообще, мы едем в пиццерию, – начал я, чтобы хоть чем-то заполнить тишину. – И меня зовут Павел. Ты любишь пиццу?

Взглянул в зеркало заднего вида и понял – Митя настолько расстроен, что даже меня не услышал. Что я, рожей, что ли, настолько не вышел?

– Мить… они снова тебя дразнили? – осторожно спросила Вьюгина, повернувшись к ребенку.

Чего, блин?

– Я справился, – тихо ответил Митя.

Снежана прикрыла глаза и выдохнула. Так. Останемся вдвоем, расспрошу обо всем, что творится в этом чертовом саду под пристальным (или не таким уж пристальным) взором Никаноровны.

– И все же… ты любишь пиццу? – снова спросил я Митю и поймал его взгляд в зеркале заднего вида.

Судя по всему, признавшись в том, что собирался скрывать, малой почувствовал облегчение. На его лице появилась улыбка, он кивнул и ответил:

– Очень!

– Так… ты что выберешь? Есть Маргарита, есть с ветчиной и грибами, хотя, грибы тебе, наверно, нельзя, – пробормотал я, листая меню.

И тут же наткнулся на удивленный взгляд Снежаны.

– Откуда ты знаешь, что детям грибы нельзя? – ошарашенно спросила она.

И правда, откуда я это знаю? Подернув плечами, я продолжил поиски пиццы.

– Может, я в них разбираюсь.

– В грибах?

– В детях.

Мы с Вьюгиной уставились друг на друга и, совершенно неожиданно для себя, рассмеялись.

– Я буду пиццу с ветчиной и помидорами, а еще какао, – наконец подал голос Митя.

Отлично. Какао, как и кофе, здесь подавали в больших чашках. Я подозвал официанта, давая ему понять, что мы готовы сделать заказ, а через минуту уже сидели, ожидая ризотто, пасту, пиццу и напитки.