— Джон, я хотел спросить тебя о том, что всегда очаровывало меня, — о том, как Beatles разделяли друзей и возлюбленных.

— В смысле?

— Ну, есть «детка», которая может вести твою машину, но в We Can Work It Out говорится о том, что жизнь слишком коротка и что в ней нет времени на «суету и ссоры, мой друг». А в Can’t Buy Me Love есть такая строчка:

«Друг мой, я куплю тебе кольцо с бриллиантом, / Если это подарит тебе ощущение, что все хорошо».[62]

— Я понял, о чем ты, но не знаю, что ответить. Вот это вот «куплю тебе кольцо с бриллиантом, мой друг» — это Пол написал как альтернативу «детке». Можно, наверное, найти в этом какую-то логику, но я, честно, не знаю, что сказать. Твой подход столь же хорош, сколь и любой другой. Смысл Baby You ’re a Rich Man был в том, чтобы сказать — «хватит ныть, у тебя полно денег, у нас их тоже полно, хэй, хэй, детка».

— Но это же в каком-то смысле издевательская песня?

— Ну, они все такими получаются, поскольку в них это все есть. В этом суть. Это же мы поем, так что все случается. В разных дублях одна только интонация твоего голоса может изменить смысл текста. Именно поэтому мы узнаем, о чем песня, только тогда, когда она уже записана, время накладывает на нее свой отпечаток.

— Когда только вышла All You Need Is Love, я был в Калифорнии, плавал вечером в бассейне, и кто-то ее слушал по радио. А затем девяти— или десятилетняя девчонка начала подпевать, но вместо того, чтобы спеть: «Все, что тебе нужно, — это любовь», она рассмеялась и громко прокричала: «Все, что тебе нужно, — это ненависть». У меня мурашки по коже побежали.

— Может, она была права, — мрачно рассмеялся Джон. — Когда я писал песню, я имел в виду любовь, я чувствовал, что это именно то, что всем нужно. Но когда мне плохо, то ничего не получается — пусть я и верю в любовь, когда пою о ней. Так что я пишу: все, что тебе нужно, — это любовь, вот тебе! Просто ты не всегда можешь жить в соответствии с этим.

— Недавно я ощутил еще одно из твоих настроений: «Я стою, обхватив руками голову, повернувшись лицом к стене».[63] И другое, когда в песне She Said She Said некая девушка заставила тебя чувствовать, что ты никогда не рождался.

— Чистая правда. Именно это я и имел в виду. Знаешь, когда я ее писал, у меня в голове крутилось: «Она сказала то, она сказала это», но это ничего не значило. Я не понимал, что делать с тем, кто сказал, будто знает, каково это — умереть. Был просто звук. Начало песни день за днем вертелось в моей голове, и я решил написать первое, что придет в голову: «Когда я был мальчишкой, все было как надо», — но в другом ритме, и это было реальностью, потому что только что произошло. Забавно, когда мы записываемся, мы держим в голове наши старые записи и даже иногда переслушиваем их и говорим: «А давайте сделаем что-нибудь типа The Word». Песни на самом деле никогда не бывают похожими друг на друга, но мы все равно сравниваем их и болтаем о наших старых альбомах, просто сверяемся с ними, как во время зубрежки перед экзаменами, снова и снова слушаем все, что сделали раньше.

— Некоторые люди думают, что с помощью песен вроде You ’ve Got to Hide Your Love Away и She Said She Said ты возвращаешься в 1950-е — к песням, которые ты мне только что ставил. Как думаешь, это так?

— Да-да, в то время мы были поглощены собой. Думаю, что именно на Rubber Soul вышли все наши самые важные песни. Иногда такое просто случается, и мы пытаемся это хоть чуть-чуть контролировать. Но знаешь, я все еще хочу записать что-нибудь типа Some Other Guy.[64] Я не сделал еще ничего, чтобы радовало меня так же, как эта вещь. Или как Be-Bop-A-Lula, Heartbreak Hotel, Good Golly Miss Molly или Whole Lotta Shakin’ Goin’ On.

— Не соглашусь. Мне кажется, ты чересчур скромничаешь.

— Вообще нет! Мы по-прежнему пытаемся. Мы сидим в студии и твердим: «Как же это все получалось в старых песнях, как это делалось? Давайте сделаем так же». Так же, как Фэтс Домино поступил с Lady Madonna: «Смотрите, как они бегу-у-у-ут». Вот это клево.

— А еще кто-нибудь пел ваши песни так, чтобы тебе это нравилось?

— Ну, Yesterday в исполнении Рэя Чарльза — это красиво. А то, что он сделал с Eleanor Rigby, — это вообще! Она меня реально зацепила. Она как будто родом из 1930-х. Хосе Фелисиано отлично сделал Help! и Day Tripper. И мне кажется, что Джуди Коллинз довольно мило спела In My Life.

— Должен сказать, что, когда я впервые услышал Got to Get You into My Life, я тут же подумал о Tamla Motown.[65]

— Конечно. У нас был как бы свой мотауновский ритм. Видишь ли, мы впитывали все, что происходило вокруг. И даже если что-то на нас не влияло, оно обязательно проявилось бы рано или поздно. Если мы независимо друг от друга послушаем какую-нибудь стоунзовскую запись, а затем перейдем к битловской, мы найдем много похожего. Мы серьезные парни, очень серьезные. Как мы можем сделать что-то легонькое? Но сейчас мы все пытаемся играть рок-н-ролл и поменьше философствовать — во всяком случае, мы себя в этом убеждаем. Мы занимаемся всей этой колбасней, потому что мы рокеры. Дайте мне гитару, поставьте меня перед публикой — вот он я. Даже в студии, когда я попадаю туда, я выдаю свой старый добрый бит. Не совсем то, что Элвис делал ногами, но довольно похоже. Просто это естественно. Нам постоянно говорят, что мы должны делать то и это, но наше дело — рок-н-ролл. Наша новая пластинка как раз об этом. Точно об этом. Когда мы писали Pepper, нас колбасило и не колбасило.

— Когда речь заходит о Sgt. Pepper, люди обычно считают, что главный козырь пластинки — A Day in the Life. Согласен?

— Да, A Day in the Life — это было нечто. Я без ума от нее. Мы с Полом хорошо над ней поработали. У меня была строчка «Сегодня я читал новости — о, боже правый»,[66] и Пол аж зашелся. Мы периодически заводим друг друга каким-то ритмом или целой песней, и кто-то из нас говорит:

«О да!» А затем начинается невообразимая красота, типа, бац-бац — и вот мы уже аранжируем ее и репетируем вечером накануне записи. Правда, такое случается нечасто. В общем, мы знали, что происходит, мы влезли в это по уши. Было круто, целая история с той песней. Пол спел половину, я спел половину. Мне нужен был припев, но он мне все никак не удавался. В остальном песня шла гладко, плавно, без проблем. Но, к счастью, у Пола припев уже был: «Проснулся, выпрыгнул из постели, провел расческой по волосам».[67]