– Она наш враг, – возмутилась Гортензия, – если ты с недругом вместе, значит, ты против нас.

Мафи протянула Каролине коробку.

– Не знаю, правду про тебя болтают или нет. Но я знаю, что такое голод, поэтому угощаю тебя. Один раз давным-давно, еще в мире людей, я слышала, как очень умный человек сказал глупому: «Никогда не верю тому, что чужие языки болтают. Я верю лишь тому, что сам вижу». Правда, это он как-то короче сказал, но смысл я передала точно.

– Не верь ушам своим, а верь глазам своим, – вырвалось у Жози.

– Точно, а ты откуда знаешь? – поразилась Мафи.

Жози хотела рассказать про Мышиного Царя, но вспомнила о своем обещании не говорить о встрече и пробормотала:

– От Черчиля.

– Спасибо, очень вкусно, – прошептала Каролина, – прямо очень-очень-очень. Моя мама такие печет.

– Тихоня разговорилась, – фыркнула Гортензия и рассмеялась.

Каролина замолчала, а Куки почему-то стало так жаль ябеду, что у нее защипало глаза.

Когда ученики вошли в класс, Жози шепнула Куки:

– Странно. Здесь только табуретки. А писать как?

– Мы только слушаем, – тихо пояснил Фил, который услышал не ему адресованный вопрос, – тетрадей нет.

– Надо все на лекции запоминать, – добавил Бен.

– А почему у педагога мягкое кресло, роскошное, как трон, – не утихала Жози.

– Мы такой стул видели в музее, – вспомнила Мафи.

– В том, где ты статую обвалила? – развеселилась Куки. – Ба-бах!

– Это случайно вышло, – смутилась Мафи.

– А вот и нет, – возразила Жози. – Ты подлезла под красную веревку, которая проход ограждала, села на трон и закричала: «Сделайте скорее мое фото, я королева», потом вскочила, потребовала, чтобы Марсия тебя стоя запечатлела, лапой задела какую-то фигуру…

В комнату вошла Люка, за ней брел толстый бульдог с полузакрытыми глазами.

– Всем встать у своих мест, – скомандовала пуделиха.

Собаки повиновались.

– Лекция академика Именалия на тему «История столовых приборов и как ими пользоваться», – объявила Люка.

Бульдог, громко сопя, уселся в кресло и посмотрел на учеников.

– Ведите себя прилично, – приказала Люка и ушла.

Именалий закрыл глаза.

– Может, мы сядем? – прошептала Куки.

– Тсс, – зашипела Горти, – он думает.

Раздался храп.

– Академик заснул! – засмеялась Жози. – Ой, не могу!

Именалий неожиданно повернул голову и, не открывая глаз, спросил:

– Вы кто?

– Ученики, – ответила Гортензия.

– Мы пришли на лекцию, – добавил Бен.

– А-а-а-а, – протянул профессор и захрапел.

Куки села на табуретку.

– Встань, – велела Гортензия.

– Лапы устали, – возразила мопсишка.

– Поднимись, – настаивала Гортензия.

Жози и Мафи тоже опустились на сиденья. Через секунду к ним присоединился Бен.

Горти схватилась лапами за голову.

– Новенькие пока не выучили этикет. Но ты!

– Он все равно дрыхнет, – пожал плечами терьер, – а я работал, устал.

– Безобразие! – занервничала Горти. – Из-за вас всех накажут.

Именалий кашлянул и громко сказал:

– Зитцен![1]

Гортензия, Каролина и Фил синхронно плюхнулись на табуретки.

– Что он сказал? – поинтересовалась Мафи.

– Сидеть, – перевел Бен.

– Да? Это по-каковски? – спросила Мафи.

– На каком языке? – уточнил терьер. – Понятия не имею.

– На китайском, – заявил Фил, – мой пятиюродный дядя хранит семью в Пекине. Люди там так разговаривают.

Именалий открыл глаза.

– Пвиветствую свавное собвание пвисутствующих. Тема моей векции: «Вазвитие вошки». Вошку изобвеви тогда, когда мы не знаем. Двузья, вам понятно?

Мафи подняла лапу.

– Да, мой довогой двуг, – улыбнулся Именалий. – В чем пвобвема воспвиятия моей векции?

– У нас урок биологии? – встав со своего места, спросила Мафи.

– Немедленно сядь, – приказала Гортензия.

Именалий приподнялся.

– Мивая бавышня! Тут хозяин я. Вы сидите и свушаете. Гововите давее… э… э… Как вас вевичать?

Мафи растерялась:

– Что?

– Звать, – подсказал Фил, – «величать» – это называть по имени.

– Мафи, – представилась ученица.

– Пвеквасно, – обрадовался Именалий, – цавское имя. В пять тысяч сто девятом году до нашей эвы, в Амфинопетам пвавил Мафи Спваведвивый. О нем много написано в книге Никодимоса Сотого. Вы из цавского вода. Что вам непонятно?

– Забыла свой вопрос, – пробормотала Мафи.

– Пви соввеменном вазвитии науки бовезнь Авцгеймева не фатальна, – улыбнулся Именалий, – будете пить табветки. Садитесь, Мафи, вы меня повадовави своим вопвосом. Вам не безвазвична моя векция.

Мафи потрясла головой и села на табуретку.

– О чем я гововив? – осведомился Именалий.

– Тема вашей лекции, глубокоуважаемый профессор и академик, – нараспев произнесла Гортензия, – очень интересна для всех нас: «История столовых приборов и как ими пользоваться».

– Ах да, – спохватился Именалий, – пвошу пвостить меня, двузья мои. Сейчас я пишу книгу «Изучение текстов», у меня путаница в говове. Вошка!

– Вспомнила, – подпрыгнула Мафи.

– Ох и влетит тебе от Люки, – пробормотал Фил, – Кара ей все нашепчет в уши!

– Гововите, – кивнул Именалий.

– У нас урок биологии? – спросила Мафи.

– Нет! Мы беседуем об истовии вошки, – ответил Именалий.

– Вошки, это блохи, – задумчиво протянула Мафи, – маленькие такие, противные, живут у людей. Когда я была дворовой собакой…

– Хррр, – разнеслось по комнате.

– Он спит! – захихикала Куки.

– Мафи, ты сорвала урок, – возмутилась Гортензия, – постоянно вопросы задавала.