Она вышла на мраморную террасу — плиты были в выбоинах, потрескавшиеся, явно не ремонтировавшиеся уже лет сто, не меньше. Она заметила лестницу, что вела в сад. По обеим ее сторонам возвышались огромные мраморные клумбы в форме цветочных корзин — но вместо цветов в них росли сорняки. Лестница только сверху была в приличном состоянии, нижние ступеньки обвалились, превращая спуск по ней в экстремальный вид спорта.

— Как вам это удалось? — обратилась к Жене молодая рыжеволосая особа в темном деловом костюме, прижавшая к груди папку, видимо, помощница московского юриста. — Эту дверь не открывали… Порядка пятидесяти лет, вероятно даже, еще дольше! Причем ни один мастер не мог сказать, почему ее заклинило!

— Думаю, она ждала новую хозяйку! — произнесла возникшая рядом Калерия Ильинична. — А второй этаж вы еще не видели? Ах, там такой потрясающий будуар! Причем с ним связан один прелюбопытный казус пикантного характера. Когда в конце тридцатых годов XIX века государь-император Николай Павлович оказался в этих местах, тогдашний граф Бальзуев-Мухин, сын того самого, все еще томившегося в монастыре безумца, счел за честь дать в честь венценосной особы небывалый по роскоши прием, упустив, однако, из виду, что его собственная юная супруга, урожденная княжна Уварова, привлекла внимание Николая Павловича в гораздо большей степени, нежели торжества в его честь…

Немедленно завладев вниманием осматривавших особняк, директриса повела их наверх. Артем вопросительно посмотрел на Женю, и она сказала, что догонит их, и осталась на террасе.

Ее взгляд упал на окружавшие дом сосны. Они росли плотно, однако в одном месте образовалась проплешина — видимо, там хвойные не прижились.

Женя обернулась — и поняла, что осталась одна. Еще бы, никто, кроме нее, не хотел находиться в этом требовавшем срочного капитального ремонта месте. Но ведь в этом и было очарование террасы — ее надо было оставить такой, какой она была! А ремонт, даже самый щадящий, превратит этот шедевр, зодчими которого были время и непогода, в очередную стандартную террасу стандартного подмосковного замка.

Евгения вернулась в музыкальный салон, прикоснулась к покрытым трещинами стеклянным квадратикам, из которых состояла дверь. И вдруг заметила на одном из них полоски. Присмотревшись, она поняла, что это надпись, сделанная кем-то на стекле. Она наклонилась и попыталась прочитать. Ей удалось только разобрать подпись: «Евгения».

Гм, неужели та самая Евгения, в любви которой признавался неведомый поклонник на коре дуба? Или другая? Как ни старалась, но понять, в какие слова сплетаются тонкие линии, она не могла.

Хотя…Хотя создавалось впечатление, что одно из слов, кажется, было словом «подвал».

Подвал? Конечно, в любом мало-мальски приличном доме имелся подвал. Имелся он, вне всякого сомнения, и на Мухиной даче. Только отчего кто-то решил увековечить факт его существования на стекле музыкального салона? Почему не кухню, не библиотеку, в конце концов, не будуар, где государь император пытался соблазнить юную графиню?

Женя захотела призвать на помощь всезнающую директрису лицея, но поняла, что ни той, ни прочих гостей на первом этаже не было. Даже Артем ушел, оставив ее одну. Хотя…

Хотя она сама желала остаться одна…

Да, дом ей определенно нравился. И она знала, что все прочие — только случайные гости. Не исключено, что даже Артем… Что даже Артем не в состоянии понять очарования Мухиной дачи.

Все должны уйти… И она… Нет, конечно же, они— Артем и она сама — останутся здесь вдвоем. И никто не нарушит их идиллии, никто и ничто… Потому что это только их дом! Он принадлежит им, а они — ему!

Удивляясь своим собственным странным мыслям, Евгения бродила по первому этажу. Присоединяться к основной массе посетителей она не хотела. Кухня, конечно, была не ахти, ее требовалось отремонтировать, а все так называемое «оборудование» заменить на современное. А вот прочие комнаты…

Внезапно Евгения увидела дверцу, которая располагалась в углу и сливалась по цвету с темно-серой стеной. Такую даже не сразу разглядишь, надо просто знать, что она здесь находится…

Она толкнула ее и увидела, что за ней — небольшая кладовая. В каморке витал странный затхлый запах. Конечно, проветривать надо долго и нещадно, подумала Евгения, поймав себя на мысли о том, что рассуждает так, как будто…

Как будто являлась новой хозяйкой Мухиной дачи. А ведь это всего лишь бесплодные мечтания, не более того!

Хотя почему — бесплодные… В этот момент Женя обернулась и вдруг увидела еще одну дверь, которая располагалась в этой самой кладовой-каморке. Прямо как матрешка: достаешь и без того уже крошечную, а в ней спрятана совсем микроскопическая…

Дверь была металлическая, с солидным засовом. Приоткрытая…Женя толкнула ее и увидела, что каменная лестница уводит куда-то вниз. Ну конечно, тот самый подвал— причем по площади наверняка ничуть не меньше, а то еще и больше Монте-Карло!

Заметив на неровной стене подвального помещения старинный выключатель, Женя перебросила рычажок вверх — и, о чудо, лестница, а также подземелье внизу залились неярким желтым светом.

Чувствуя, что любопытство переполняет ее, Женя сделала первый шаг. Подвал — сначала эта странная надпись на стекле, затем таинственная дверь в кухне… Дверь, которая вела в подвал! Это что, случайность?

А что же иначе? Ведь никто не играл с ней в прятки, никто не подбрасывал, как в длинном романе Дэна Брауна, непонятные намеки, куда надо идти в следующей главе.

Подвал так подвал! Евгения начала спускаться по лестнице. Она ожидала, что в лицо ей дохнет сыростью, но подвал, судя по всему, был сделан и прошпаклеван на совесть — плесенью или водой там и не пахло.

Женя прошла по коридору вправо, повернула, остановившись перед новым застывшим в темноте коридором. Увидела выключатель, повернула его — и желтая дорожка света прорезала черноту.

Слева были видны отгороженные деревянными решетками комнатки, забитые старой мебелью. И, кажется, не только старой, но даже антикварной. Неужели она прилагалась к Мухиной даче? Не исключено, что мебель, если ее продать, не только покроет затраты на приобретение усадьбы, но даже позволит остаться в плюсе!

Так она прошла в другой коридор, оттуда в соседний, каждый раз открывая все новые и новые сокровища — затянутые паутиной рыцарские доспехи, клетчатые, изгрызенные мышами чемоданы, наконец, комнатку, в которой, переливаясь и мерцая, на столе громоздились сервизы — как фарфоровые, так и металлические. Но если этот тусклый почерневший металл — серебро, то сколько же это должно стоить?

Женя щелкнула очередным выключателем, желая свернуть в новый коридор, — и увидела дверь. Причем, судя по всему, дверь была старинная, кованая и без ручки или замочной скважины. Женя постучала по ней, желая понять, находится за ней что-то или нет, и в этот момент погас свет.