Кормите их, как рогачей на убой.

На испещрённом морщинами сером лице сына льда появилась едкая, ехидная усмешка.

— К тому же не стоит уподобляться дикарям. Мы же не варвары, верно?

Несмотря на то, что это слово старый сотник произнёс на языке людей, его подчинённый вполне понял его. Он не позволил себе усмешек, но в глубине глубоко посаженных глаз промелькнуло полное одобрение и понимание.

Глава 4

Говорят, слухи распространяются быстро. Возможно, по меркам людей средневековья так оно и было, но я, более привычный к скорости более продвинутого общества считал их сроки крайне медленным. Но так или иначе, такую вещь как появление нового короля скрыть было невозможно, и вести стали разлетаться вместе с торговыми караванами.

Это заняло время. Местные животные — конга, что являлись основной тягловой силой для повозок, отнюдь не отличались скоростью. В среднем, прямой путь каравана от одного королевства до другого занимал дней шестьдесят. А если двигаться зигзагами, да ещё и менять караваны… Кадоган в своё время вёл меня из глухого Аурелионского баронства до столицы Ренегона примерно полгода.

Некоторых людей о собственном воцарении уведомил я сам, лично, отослав письма Грицелиусу, королю Харена, и магистру странников.

Тем не менее первое официальное письмо, пришедшее мне с поздравлениями, пришло от короля Ренегона.

Пробежавшись глазами по письму, я не нашёл ничего существенного, кроме одного факта: король сообщал, что в связи с моим “воцарением” верховный иерарх желает лично посетить меня и приватно пообщаться, и просил своего собрата-короля радушно принять гостя.

Этого следовало ожидать. Вот только видеть одного из выживших иерархов мне совершенно не хотелось: слишком мало я знал об этом человеке. И он определённо мог представлять угрозу.

Я позвонил в колокольчик, вызывая секретаря. Молодой коротко стриженный мужчина со сломанным носом и бесстрастным, безразличным лицом, вошёл в кабинет, глядя на меня холодными рыбьими глазами. Не знаю, как старый слуга нашёл и проверял его, но именно Улос отрекомендовал мне этого человека как полностью надёжного. Его звали Люсьен.

— Люсьен, мне нужен полный доклад о жизни и деятельности нового верховного иерарха Аурелиона и Ренегона. Слухи, сплетни… всё что известно в народе. Справишься?

Молодой мужчина, не меняясь в лице, спокойно и даже как-то равнодушно кивнул.

— Доклад будет готов через неделю, Ваше Величество.

Я ещё раз пробежался взглядом по письму. Была ещё одна вещь, которая привлекла моё внимание.

Люди Тиала в официальной переписке всегда ставили дату и место написания письма. Слуги по моему приказу изготовили мне местный настенный календарь, что насчитывал семь месяцев по сорок девять дней, и я принялся сравнивать даты…

Месяц жизни… неделя света… Цифры не сходились. Поднявшись с мягкого и удобного королевского кресла, я подошёл к календарю с письмом и ещё раз сверился с датами, напрягая память.

По всему выходило, что король Ренегона написал письмо едва ли не через три десятка дней после штурма королевского замка Ганатры.

Я был рыцарем-странником, которые, помимо прочей славы, считались одними из быстрейших почтальонов в королевствах.

Странник мог успеть и быстрее, совершая трех-недельный марш-бросок налегке от столицы до столицы, не останавливаясь даже на отдых. И всё же — это была поразительная скорость. Ни один караван не успел бы в срок. Выходит, один опытный путник или группа вышли из Небулоса буквально днём позже? Само письмо, вероятно, было отправлено с королевским караваном, что уже не торопясь дошёл до Ганатры.

Король Ренегона имел осведомителей в моём королевстве, быстрых и достаточно решительных, чтобы немедля отправить ему доклад о новом короле. А ведь путь до столиц Арса и Палеотры был ближе, и их короли до сих пор не прислали мне писем.

С ним будет тяжело, внезапно подумал я, устало массируя переносицу. Король самого крупного и влиятельного королевства, расположенного в сердце людских земель. Такой человек просто не может быть идиотом, которого легко обмануть.

В этот момент в кабинет вошли без стука, заставляя меня оборвать мысли.

Вообще-то, врываться без спроса в кабинет короля — хороший способ получить направление на соляные рудники. Я позволял подобное лишь узкому числу людей: в моих недостатках не числилось высокомерие, но авторитет короны следовало поддерживать.

К счастью для вошедшего, он входил в этот узкий круг. Это был герцог Шеридан Ганатра.

Не обращая на меня внимание, Шеридан быстрым шагом подошёл к буфету с напитками. Придирчивым взглядом выбрав самый дорогой ниорский сок, он бесцеремонно плюхнулся на диван для посетителей, сорвал печать с кувшина, и по-простецки приложился к нему. Я лишь укоризненно покачал головой и последовал его примеру, с тем лишь отличием, что взял просто золотой бокал, и уселся за стол напротив.

После нашей победы и моего воцарения герцог переехал в Небулос, заняв свой семейный особняк. Он часто заходил ко мне: обсуждать план грядущей кампании, согласовывать наиболее крупные траты, или просить написать какие-нибудь указы специально для королевской армии. Едва я встал на ноги, мы стали часто устраивать подобные посиделки в моём кабинете.

— У нас проблемы. — опустошив половину кувшина, заявил наконец герцог.

— Какого рода? — спокойно осведомился я, слегка пригубив свой бокал.

— Я исчерпал все возможные источники оружейного железа и стали, которые мог. И этого всё ещё мало для планируемой кампании. Если начать закупки в других странах, это привлечёт внимание, и с этим надо что-то делать.

Я нахмурился.

— Подожди, но горная гряда на западе королевства имеет множество железных рудников, разве нет? Мы должны быть в состоянии удовлетворить собственные нужды.

Шеридан слегка поджал губы.

— В этом и проблема. Все рудники принадлежат герцогу Эдриану. И упрямый старик наотрез отказался продавать мне железо для армии. Я пытался поговорить как с равным, затем хотел надавить генеральским авторитетом… — бирюзовые глаза герцога потемнели, напоминая глубокую воду в сумерках. —