– ДЕРЖИ. ЕЕ.

Аксюк тут же хватает за плечи Аллу, его пальцы дрожат. Княжна отталкивает друга детства не глядя – она смотрит только на меня, не мигая. Словно завороженная.

– Я не его! – громко, а затем в несколько раз тише: – Я твоя…

С трудом тушу псих-волны разбуженного фрактала. Не сразу выходит.

– ТОГДА. СЛУШАЙСЯ. МОЕГО. СЛОВА. – Стоп, третий фрактал, хватит, назад. Перевожу дыхание. – Сейчас я дерусь один. Поняла?

– Да, – она уставилась в мои глаза, как в пасть удаву, и повторяет: – Поняла.

Делаю два вдоха, окончательно успокаиваясь. В полном молчании зала возвращаюсь на арену. Из зрителей кто-то тихо выдыхает:

– Твою мать, это что сейчас было?

– По всем признакам «Устрашение»…. Ставку можно еще поменять?

– Поздняк метаться. Но не дергайся так – люмпен точно не Кмет. Его «колодцы» пустые – Дагер в чат скидывал скрины медсправок. Значит, показалось.

– Вить, хорошо же тебе показалось, раз твои губы так трясутся.

– Отстань!

Судья недовольно смотрит на меня – похоже, до арены псих-шторм не достал. Кабанчик вон тоже не выглядит обескураженным.

– Набегался? – судья.

– Ага.

– Хм… Бой длится, пока один из бойцов не сдастся или не потеряет сознание. Затем противник для тебя, Бесонов, сменяется на следующего. Всего у тебя пять боев, если вынесешь.

– Ага.

– Бой!

– Тебе крышка! – Кабанчик первым бросается с кулаками.

Уклоняюсь, заставляя пробежать парня три лишних шага вперед. Еще не обернувшись, Кабанчик пытается ударить меня наотмашь, но поздно – рука уже в захвате. Чувствую мощное сопротивление доспеха – сломать не выйдет. Тогда быстрое восходящее скручивание плеча, несильный толчок в спину, и голова Кабанчика вминается в сетку. Прутья мнутся, но ему хоть бы хны. Поднимается и бегает глазами по арене, пытаясь сориентироваться.

Пока не опомнился, хватаю за уши и дергаю назад. С громким шлепком он плюхается на спину. Тут же пытается вскочить – снова роняю подножкой. Метит кулаком – отвожу в сторону и, используя инерцию, подсобив пенделем, опять опрокидываю. Еще долго вожусь с ним в таком ритме. Ментальный доспех – крепкая штука. А кирпичей и бордюров под рукой нет. Но обычный Ученик не удержит доспех дольше получаса подряд. Нужна хоть секундная передышка.

Двадцать минут проходят в усталом пыхтении падающего и поднимающегося Кабанчика и недовольном бурчании зрителей.

– Какой неуловимый, прямо Гудини…

– Блин, простолюдин, конечно, держится молодцом, не спорю. Но когда же это кончится?

– Если он так с остальными четырьмя возиться станет, мы до старости тут сидеть будем.

– Нет, Сергей его сделает на раз. Фигня типа захватов с ним не прокатит. Воин ведь!

Наконец при новом удержании я чувствую, как сустав поддается. Снял доспех! Не медля ломаю.

– А-а-а! – бьется в истерике Кабанчик.

Пытаюсь помочь успокоиться хуком в челюсть. Ай! Костяшки больно бьются о вернувшуюся ментальную защиту. Ну ладно, так сойдет.

В итоге Кабанчик еще немного орет, ползая по настилу, пока судья не решает засчитать его нечленораздельные вопли за желание сдаться. Санитары мигом уносят проигравшего, и на арену выходит конопатый. Сергей, кажется.

Зрители сразу оживают:

– Ну вот и все.

– Скоро по домам.

Встав на середину арены, судья кричит:

– Бой!

В отличие от Кабанчика Конопатый не спешит приближаться. Легкая улыбка возникает на его пятнистом лице. Затем быстрый взмах руки, и меня скручивает пополам от удара под дых. Чувствую вкус металла на губах. Сгусток крови стекает на подбородок.

Как же так? Даже не уловил движения…

Сергей ухмыляется. Новый взмах руки – моя голова дергается от невидимого удара, и я валюсь на арену. В глазах темнеет, разбитые губы горят, сердце бешено стучит по сломанным ребрам.

– Надо же – еще в сознании, – Конопатый наконец подходит. – Ну что, поиграем по-серьезному?

Я хватаю его за голень, но сил не хватает выдернуть из-под ног парня настил. Мешают сломанные ребра.

– Все правильно, простолюдин, – язвит говнюк. – Ползай, извивайся, как червяк.

Второй ногой Сергей наступает мне на руку. Пальцы хрустят под пяткой, ломаясь, и отпускают засранца.

Пинок…

Мотнув головой, заваливаюсь на бок. Тут же перекатываюсь в сторону и встаю на четвереньки. Пытаюсь принять стойку.

Меня обуревает злость. Разрушенные фракталы Высших демонов гудят в голове. Что за хрень? Меня, демоника Перуна, запросто отдубасит гребаный школьник? ДА ЩАС!

На секунду закрываю глаза. В один миг пытаюсь собрать воедино многогранники самых небольших фракталов. Нет, не Генералов. Других Высших послабее – у них кодировка проще. Не думаю, не пытаюсь осмыслить свои действия. Чисто на интуиции налепливаю на горячий тетраэдр мерцающий октаэдр, к октаэдру – два невесомых додекаэдра. А сверху на этот геометрический ужас накидываю тяжелый куб. Выходит фрактал Гиба – живучего ящеродемона. До Генерала Эсклопа далеко, оторванную руку не приживет, но сломанные кости излечит. Уже чувствую, как пальцы оживают и послушно сжимаются в кулак. Ребра уже не хрустят при каждом вздохе. Заодно и ушибленные мышцы подлечиваются.

Следующим нагромождаю из фигур фрактал Жамбы. Здесь созерцательная способность – видеть всплески аура и движения прочей эфирной энергетики. В Страшном мире толку от нее как с дикой утки мяса. Но здесь, в мире, пропитанном потоками живы, ее полезность налицо.

Открываю глаза. Разминая шею, поднимаюсь.

Сергей с недоумением смотрит на меня:

– Какого беса! Ты как встал? – он подходит близко. – У тебя же все ребра переломаны!

Чувствую, как на губах расползается улыбка.

– Уверен? А ты пересчитай еще раз.

– Ах ты…

Я вскидываю руку и ловлю на лету бронебойный кулак. Доспех разламывает мои пальцы – кости и хрящи тут же схватываются обратно. Даже ойкнуть не успеваю.

Сергей в ужасе смотрит, как я останавливаю его атаку голой рукой.

– Без доспеха… как? – бормочет он.

Со злобным радостным оскалом отвожу его кулак в сторону. Приглядываюсь к его доспеху. Благодаря фракталу Жамбы теперь мне видны все потоки живы. Вот змейка энергии бежит, стекает, образует плотный основополагающий узел доспеха. Вот прямо над «колодцем» совсем истончается, и если сюда вдарить чем-то тонким, то возможно…

Сжимаю вместе средний и указательный пальцы. И со всей силы вколачиваю прямо в центр «колодца» под правой ключицей. Хруст. Адская боль, которая тут же сминается оздоравливающим зудом.