class="p1">– А я ещё одно общее понял! – спохватился Мишка. – Обеих девушек нашли в первое число месяца. Может, это тоже имеет значение?

– Не исключено, – поддержал Дмитрий. – Как говорят, первый раз — случайность, второй — совпадение, третий — закономерность. Если так, мне бы не хотелось обнаружить третий аналогичный труп. Иначе выходит, что в Москве появился…

– Серийный душегуб? – заворожённо прошептал Мишка. – Как английский Джек-Потрошитель?

* Ендовочник (устар.) – пьяница, пропойца. Ендовой называли широкий сосуд с носком для разливания напитков.

Глава 6. В которой тайное не должно стать явным

Соседями «смертников» в здании в Малом Гнездниковском были «пропащие» – отдел поиска пропавших без вести. Оба подразделения нередко работали в паре. Тут ничего не попишешь – на десяток найденных, живых и здоровых, всегда отыщутся уже не столь здравствующие и совсем упокоенные. И зачастую коллеги препровождали своих заплаканных посетителей в ближайшую дверь – к Самарину.

Запасы успокаивающего чая съёживались с удивительной скоростью.

Сегодня, несмотря на воскресный день, завершающий второй месяц года, у «пропащих» творилась форменная суматоха. Хлопала дверь, бегали туда-сюда люди, не замолкая, трезвонил телефон.

Одного из взмыленных сотрудников поискового отдела Митя буквально поймал за рукав на лестнице:

– Что у вас случилось?

– Полный хаос, Митя! – ответил сосед, вытирая потный лоб, и добавил пару выражений позабористее. – С утра все в мыле, как кони на скачках. Дочка у Барышкина пропала, младшая, Мария.

– Это который Барышкин? Сахарный?

– Он самый, раздуй его горой. Весь город на уши поднял, рвёт и мечет.

Павел Барышкин, владелец трёх сахарных заводов, был не самым крупным фабрикантом, и даже в десятку богатейших не входил. Но прославился на всю Москву вспыльчивым и свирепым нравом. Частыми свидетелями тому бывали хрустальные графины ресторана «Яр» и его же, яровские, официанты.

С некоторых пор специально для Барышкина куверты* подавали серебряные, а прислуга всякий раз тянула спичечный жребий на предмет высочайшей чести обслужить самого благожелательного клиента. Счастливчику полагались двойные чаевые и вакантный день, наслаждаться которым, как правило, приходилось в лазарете.

Дочерей своих числом три коммерсант держал в строгости и всем составил выгодные партии. Старшая уже была замужем, средняя недавно обручилась, младшую шестнадцати лет готовили на выданье и уже подыскали жениха. Но у Машеньки Барышкиной на этот счёт оказался свой интерес, никак с выбором отца не пересекающийся.

– Оставила записку, – поделился сослуживец. – Мол, простите, папенька, но кандидатуру, вами выбранную на роль будущего супруга, заверить никак не могу. Он старый и воняет сыром, а я люблю другого и сегодня же ночью с ним тайно повенчаюсь, будет ли мне дано ваше родительское благословение или нет.

– Ох, так и вижу выражение его лица. Надо же, утёрла нос деспоту. Шестнадцать лет, любовь на всю жизнь?

– Вот-вот. Уже обвенчались поди и укатили куда дальше, а мы тут с ног сбиваемся. Или прячется где-нибудь, рыдает и боится папеньке на глаза появиться.

– Я могу чем-то помочь?

– Возьми фотографии, раздай своим, авось, кто приметит, где эта влюблённая Джульетта скрывается.

Дмитрий взял стопку карточек с кратким описанием пропавшей барышни. Отменного, к слову, качества фотографии. С чёрно-белого снимка на Митю смотрело миловидное девичье лицо с по-детски округлыми щеками. Копна тёмных локонов, большие глаза, густые брови. В таком возрасте всякое душевное пристрастие представляется большой любовью на всю жизнь. Тем более, если живёшь как в заточении, и мнения твоего никто не спрашивает.

Это Митя по себе помнит. В таком же возрасте влюбился как мальчишка. Хотя почему «как»? Он мальчишкой тогда и был, полным дураком, если честно. Аврора Кизерицкая. Лучезарная как утренняя заря. И такая же, как солнце, беспощадная. Да что о ней. Дело прошлое, даже вспоминать неловко.

А вот соседям с поисками надо помочь.

Сыщик прочёл описание, дошёл до последней строчки и, если бы умел, присвистнул. «Любому, кто обнаружит место нахождения пропавшей – вознаграждение в 500 рублей!».

Барышкин, может, и гневлив, но не жаден. 500 рублей – почти годовое жалованье городового. Вот почему все носятся как угорелые.

* * *

Мите снилась буря.

Во сне сыщик прятался под хлипким навесом. От шквального ветра тот не спасал, но зато давал защиту от падающих сверху градин. И если вначале они сыпались мелким горохом, то вскоре выросли до размеров куриного яйца, а затем и более крупные с грохотом начали ударять в ненадёжную жестяную крышу над головой.

Бум!... Бум!...

Отдельные удары участились. Казалось, небеса прицельно обстреливают Митю и его сомнительное укрытие.

Тра-та-та! Бум! Хлоп! Бац!

Самарин заворочался, приоткрывая глаза, пытаясь выбраться из нечаянного кошмара. Грохот не исчез, наоборот – усилился. Кто-то настойчиво молотил кулаками во входную дверь.

Митя очнулся в полной темноте и лихорадочно начал шарить рукой в поисках спичек, которые всегда оставлял возле кровати. Всем хороша квартира, только окна выходят в тёмный двор, засаженный старыми тополями. Зимней ночью – хоть глаз выколи. А электричества на всю ночь не напасёшься.

Поставленная с вечера свеча за ночь превратилась в плоский блин. Сыщик зажёг запасную и, накинув на себя, что под руку попалось, дошёл до передней и открыл дверь. Тусклый свет керосиновой лампы в руке дворника Николая осветил его мрачное лицо. Рядом с дворником подпрыгивал худой мальчонка лет десяти.

– Митрий Саныч, уж простите за побудку. Вот малец к вам, бает, что дело спешное, – пробубнил Николай.

Не первый раз к жильцу третьей квартиры вторгались среди ночи внезапные посетители. Служба у него такая, что поделать. А дворнику когда спать?

– Здрасьте! Меня за вами послали! – выпалил паренёк, и Митя разглядел, что одет он в форму посыльного. – Велели найти и срочно ехать. Он записку дал, усатый такой хенерал.

Мальчишка достал из кармана помятый клочок и отдал Дмитрию. Знакомым резким почерком Ламарка на бумаге были выведены несколько слов: «Самарин, срочно – «Славянский базар»! Дело плохо. К.И.».

– Ясно, жди.

Чему-чему, а быстро собираться рядового Самарина на войне научили. Там счёт идёт на секунды. Замешкался – и не ровен час можешь уже никуда не торопиться. Забытые было навыки вспомнились сразу, и уже через пару минут сыщик мчался по ночным улицам. Колёса, шурша, месили снежную кашу, ошмётки грязи летели в разные стороны. На улице ночь не казалась такой глубокой: пожалуй, ближе часам к пяти уже.

«Дело плохо», –