дверь, сунулись внутрь. Там нас уже поджидали. В роскошной гостиной мальчишка, возрастом чуть младше Андре-Луи, выставив огромный нож перед собой, закрывал от нас двух напуганных до полусмерти женщин. Я даже на секунду замешкался. Муванга оказался проворнее, прикладом мушкета ударил мальчика по рукам, нож упал, звякнул по паркету, испанец сунулся за ним, но тут же получил прикладом снова, на этот раз в грудь.

— Пошли! — приказал Муванга. — Живо!

Женщины взвизгнули, подхватили упавшего мальчика за руки, прижимая к себе. Пришлось выволакивать их силой.

— В церковь! Темпле! Да идите уже, мать вашу, рапидо! — подталкивая всех троих и мешая сразу несколько языков, ругался я.

Муванга тем временем поднялся на второй этаж, хватая всё, что он считал ценным. Бронзовые подсвечники, вазы, посуду, даже алебастровую скульптуру Афродиты он зачем-то сунул под мышку, так что его пришлось немного угомонить.

— Муванга, брось это всё, потом заберём! Потом, понятно тебе? — приказал я.

— Да, вождь, — расстроился он, прямо там же бросая всё награбленное.

Афродита упала на пол и разбилась, негр покосился на осколки и протяжно вздохнул. Я только хмыкнул, не понимая, чего он расстраивается, подобных скульптур мы сможем купить хоть целый вагон, но, с другой стороны, это была именно та самая, единственная. История вещи порой не менее важна, чем сама вещь.

Мы вернулись в церковь, в которой хозяйничал Шон, устроив целый конвейер по обыску, всех испанцев по очереди избавляли от ценностей, невзирая на внешний вид и социальный статус. С несчастных испанцев под угрозой смерти срывали кольца, серьги, браслеты, цепочки. Золото и серебро бросали в мешки, наполненные мешки уносили на улицу и навьючивали на мулов, орущих мулов потихоньку начинали перегонять к берегу. Процесс был отлажен, насколько возможно.

Троицу своих испанцев мы тоже втолкнули внутрь, в очередь, и я подошёл к Шону, который хмуро командовал обыском, сжимая в руке абордажную саблю. Пожалуй, местные от одного только его вида готовы были расстаться с ценностями.

— Ну как? — тихо спросил я.

— Тысяч на пятнадцать уже есть, — обронил ирландец. — Это только здесь.

Я присвистнул. Неплохой улов для такого городка, как Тринидад. А если посчитать ещё и награбленное в домах, и возможный выкуп за город, то сумма выходила вовсе космическая. Полмиллиона экю из Маракайбо уже не казались такими фантастическими.

— Наши потери? — спросил я.

— Пока двое, — ответил Шон.

— Понял, занимайтесь, — ответил я.

Пора было снова идти в город. Там по-прежнему щёлкали выстрелы, и где-то к востоку отсюда пальба переходила почти что в канонаду, не замолкая. Похоже, там было жарко, а значит, нужно было спешить на помощь. Я обвёл взглядом толпу.

— Эмильен! Жорж! Муванга! — позвал я. — Мушкеты заряжены?

— Обижаешь, кэп, — нахмурился Жорж.

— За мной, — приказал я. — Парням надо помочь.

Мы вышли, растягиваясь в цепь, лёгкой трусцой побежали по узким улочкам туда, где слышались звуки выстрелов и крики.

— Старая гвардия снова в деле, да? — мрачно хмыкнул Эмильен.

— Лучшие из лучших, — отозвался я.

Бой шёл за какое-то поместье, двухэтажное и просторное, и испанцы, засевшие внутри, отстреливались с балкона и из окон, не давая никому из наших даже высунуть нос. На земле уже лежал мёртвый флибустьер, один из голландцев. В полумраке его кровь на песке казалась чёрной. Остальные укрывались за невысокой изгородью, низко пригибая головы.

— Капитан! — взъерошенный Гастон подбежал к нам, низко пригибаясь.

С ним было ещё четверо, они стреляли из мушкетов по очереди в сторону поместья, особо даже не пытаясь целиться. Испанцы отсиживались в укрытиях, лишь изредка пытаясь пальнуть в ответ, видимо, уже начали экономить боеприпас. Здесь точно не помешал бы пулемёт. Всё сразу стало бы совсем иначе.

— Сколько их там? — спросил я.

— Человек семь… Шесть, одного точно подстрелили, — затараторил Гастон. — Суки, Вильяма подстрелили, сходу, мы даже подойти не успели, сразу же по укрытиям, давай тоже палить…

— Ну, тихо, тихо, я понял. Выкурить их не пробовали? — спросил я.

— Что? Нет, — ответил Гастон.

— Сейчас тогда, подожди минутку, — сказал я.

Я быстро осмотрелся, нашёл взглядом ближайшую конюшню, побежал туда. Разбуженные лошади испуганно ржали, но мне они были не интересны. Сено, вот что мне было нужно. Я взял целую охапку, выбежал на улицу. Гастон пристально глядел за моими действиями, остальные были заняты испанцами, перестреливаясь с защитниками усадьбы. Я взял пучок сена, обвязал его соломиной, чтобы он не развалился в полёте, подбросил на ладони. Это вам, конечно, не РДГ-2, и даже не серная шашка от клопов, но тлеть и дымить должно тоже неплохо.

Гастон быстро понял, чего я хочу, помог накрутить ещё подобных пучков. Высекли искру, подожгли один, раздули потихоньку. Белый густой дым повалил, будто из паровозной трубы.

— Задайте им жару, парни, я подберусь поближе! — воскликнул я.

Флибустьеры открыли огонь, стреляя один за другим и не давая испанцам высунуться, а я подбежал с тлеющим сеном и забросил его прямо на балкон усадьбы. Гастон забросил другую в распахнутое окно, а следом поджёг ещё один пучок и тоже забросил внутрь.

— Долго они там не просидят! — воскликнул я.

Несколько испанцев высунулись с мушкетами, но их тут же меткими выстрелами сняли наши буканьеры. Из окон начал валить серый дым, что-то громыхнуло внутри.

— Сейчас сено прогорит и рвём внутрь, возьмём их в сабли! — крикнул я.

Я вытянул из перевязи пистолет, взвёл курок, присел, укрывшись за изгородью. Но что-то пошло не так. Из окна вырвался всполох пламени, испанцы, кашляя и крича, полезли наружу. Некоторые даже без оружия, однако нам было всё равно, флибустьеры убивали всех подряд.

Из окна снова полыхнуло, дым превратился в чёрный, поднимаясь высоко вверх. Красное пламя лизнуло крышу, перекидываясь по балкам, что-то затрещало. Я, опустив руки, наблюдал, как богатую усадьбу, наверняка забитую предметами роскоши, безжалостно охватывает огонь. Да, в этот раз идея с дымом не сработала, вернее, сработала не так, как я хотел.

— Уходим, — мрачно произнёс я, глядя на пламя, пляшущее багровыми отсветами на крыше усадьбы.

— Кэп, может, успеем взять чего? — тоскливо спросил Гастон.

— Нет, — отрезал я. — Уходим. Сейчас и огонь дальше пойдёт.

Ветер как раз дул на запад. Этот пожар никто не будет тушить, будто нам больше делать нечего. Выпускать