этот случай мне пришёл сейчас на память?.. Я должен учесть тот опыт и умертвить жертву с одного выстрела?.. Или это мне напоминает, что я уже стрелял в живое существо и это не страшно, и не впервой для меня?.. Несомненно, я должен быть хладнокровным и не допустить оплошности. Хотя одно дело говорить это, а другое – исполнить. Стрелять в собаку я мог без серьёзных последствий, а убив эту женщину, я, возможно, потеряю жизнь в тюрьме, если после разоблачения не решусь прежде застрелиться… По сути, я могу её выпустить и сесть на восемь лет, и после освобождения мне исполнится только тридцать восемь! А вдруг мне дадут больше? Теперь, как совершеннолетний рецидивист по изнасилованию, я попадаю под максимальную санкцию наказания – от восьми до пятнадцати лет. Однако теперь моя жертва взрослая женщина, и за неё судья не решится дать максимальный срок… С другой стороны, я крепко её побил. Полагаться на то, какой срок даст мне судья, – я не могу… Закон допускает назначить мне пятнадцать лет за изнасилование этой женщины, но тогда лучше убить эту бабу и сохранить шанс остаться на свободе… Самое непереносимое и унизительное – это сидеть в тюрьме второй раз за изнасилование… Все будут только презрительно смеяться надо мной, и я все равно буду вынужден повеситься… Все! Решено! Я не должен возвращаться к этой теме опять и опять. Я должен впредь обдумывать только безупречность исполнения всего намеченного…» – закончил рассуждать Бурцев и почувствовал неожиданно облегчение, будто главное он уже сделал.

ГЛАВА 7

Бурцев проснулся без будильника. Понедельник неожиданно для него оказался солнечным, но по-прежнему холодным. В квартире стояла тишина, а в лучах полуденного солнца, проникающих в спальню через незашторенное окно, он видел светящиеся пылинки в воздухе. Это напомнило ему кухню в детстве, освещённую таким же ярким солнечным светом с редкими пылинками, парящими в неподвижном воздухе. «Мама, наверное, ушла в магазин…» – предположил Валерий, и ему с тревогой вспомнился весь прошедший день, и все проблемы, связанные с этим днём. «Как плохо, что все, что я наметил, ещё не исполнено и только предстоит сделать… Хорошо бы успеть уйти до прихода матери. Необходимо как можно скорее все закончить», – вселяя уверенность, напомнил себе Бурцев и быстро встал с кровати. Он по привычке энергично присел несколько раз сначала на одной ноге, а потом – на другой, придерживаясь руками о стенку, затем три раза наклонился с прямыми ногами вперёд и дотянулся кончиками пальцев до пола. «Что я делаю? Зачем я сегодня занимаюсь зарядкой? Я веду себя так, словно не было вчерашнего ужасного дня, а сам боюсь и не представляю, как смогу выполнить всё, что задумал?.. Как смогу нажать на спусковой крючок?.. Если захочешь жить – нажмёшь! Нужно быстрее уходить из дома…» – мысленно разговаривал с собой Бурцев.

Через несколько минут он уже принял душ, почистил зубы, побрился и освежился лосьоном. Этот лосьон он дорого купил на барахолке и поэтому долго не решался им пользоваться. «Зачем я именно сегодня открыл этот лосьон?.. Зачем я хочу понравиться этой женщине, которую намерен лишить жизни? Какое-то безумие…» – подумал Бурцев и через минуту неосознанно выбрал в шифоньере новый серый костюм, и новую белую рубашку. «Почему я надеваю новые и лучшие свои тряпки? Мне придётся копать могилу для этой женщины… Я одеваюсь, будто сам хочу лечь сегодня в гроб…» – опять подумал Валерий о нелогичности своих действий. «Она понравилась мне вчера?.. Вот в чем дело! Вот почему я надеваю все новое сегодня. Это помешательство… или выбор одежды оказался случайным?.. Да-да, я одеваюсь, как нормальный мужчина идущий к женщине… Нет, ты в большей мере хочешь усыпить её бдительность, чем просто понравиться… Удивительно, но я жажду опять близости с ней… Это так по-новому волнительно, когда жертва тебе подчиняется беспрекословно, а ты, несмотря на её послушание, груб с нею…» – подумал Бурцев, натягивая на безволосые икры ног от лагерных сапог высокие чёрные носки. «Нужно быстрее уходить, чтобы не увидеться с мамой… Её и мои глаза не должны встретиться сегодня…» – сказал мысленно Валерий и спешно надел с помощью длинной обувной ложки новые чёрные туфли на тонкой кожаной подошве. Потом он вспомнил, что нужно дополнительно взять денег в спальне и, не разуваясь, прошёл туда. Он раскрыл шифоньер и залез во внутренний карман нового серого плаща за деньгами, потом подумал, что лучше надеть этот плащ. Через две минуты Валерий уже бежал прочь от дома в направлении центра города. «Все! Мама меня уже не встретит…» – с облегчением подумал Бурцев и направился в сторону магазина спортивных и охотничьих товаров. Пройдя шагов сто, он вдруг вспомнил, что забыл дома взять водку. «Возвращаться не стану – плохая примета… Хотя, куда ещё хуже. Может, это и неплохо, что я забыл её. Нужно купить армянский или грузинский коньяк – эти напитки намного приличней. А где я их куплю?.. Я уже давно в винных магазинах ничего не видел кроме двух сортов водки – „Русской“ и „Пшеничной“… Нужно зайти в ресторан и попросить официантку с переплатой продать две бутылки коньяка навынос», – подумал Валерий, опять забыв, что он едет к женщине, которая является его пленницей и которая по его требованию будет пить и спирт, если он потребует.

В отделе охотничьих товаров при магазине спортивного инвентаря Бурцеву на глаза попался спальный мешок защитного цвета из брезентовой ткани.

– Девушка, этот спальный мешок непромокаемый?

– Да. Он спасает от сырости и даже, по-моему, от дождя, – ответила продавец, трогая на ощупь ткань мешка, и добавила, что на витрине это последний.

– Как в него пролазить? – спросил Бурцев, памятуя о том, что надевать его на труп будет делом хлопотным и неприятным.

– Он на «молнии» и расстёгивается на всю длину, – продавец отогнула часть ткани, что закрывала замок от попадания влаги.

– Хорошо! Я могу купить его?

– Идите в кассу и выбейте чек на двести пятьдесят шесть рублей в отдел «Охота и рыбалка».

Бурцев невольно подумал, что, находясь в переполненном людьми магазине, он один покупал товар, непредназначенный его прямому назначению. Все покупатели придирчиво изучали витрины и товар закрепленный на стенах. Никто в мире сейчас не знал его планов, и никто не сможет по его виду и поведению определить его намерения, но Валерий заметил, что когда разговаривал с продавщицей, то не мог уверенно смотреть ей в глаза. Ему казалось, что если он чуть подольше станет смотреть на неё, то она поймёт, что он покупает спальный мешок, чтобы положить в него труп. «Я ещё никого не убил, а мне уже кажется, что можно по моим глазам разгадать мои чёрные помыслы. Это первое ощущение… Необходимо с этим жить и стараться чувствовать себя праведником – спокойно и невозмутимо смотреть людям в глаза… Главное, помнить, что ты невиновен… как солдат на войне, который вынужден убивать, чтобы не убили его», – наставлял мысленно себя Валерий, не заметив, что уже стоит на улице с плотно увязанным в круглый тюк спальным мешком. «Теперь нужно купить ей колготки и нижнее белье. Колготок нужно купить несколько, чтобы она не сомневалась, что точно сегодня будет жить…» – с удовлетворением подумал Бурцев, поражаясь своей вероломной сообразительности. Он начал невольно приучать себя все обдумывать с позиции человека, любая оплошность которого смертельна.

– Мне нужно купить жене колготки, но я не знаю её размера… Она примерно с вас ростом и похожей комплекции… – тихим голосом сказал Бурцев молодой девушке продавцу в отделе женского белья в универмаге. Работница заулыбалась понимающе на его шёпот.

– Выбейте в шестой кассе чек на двадцать пять рублей, и подходите ко мне.

– Мне необходим чёрный цвет и трое колготок… Ещё мне нужно выбрать трусы для неё… – ещё тише прошептал Бурцев, вспомнив, как в клочья разорвал вчера на жертве колготки и трусы,