— Очень любезно с твоей стороны. Ты же отлично понимаешь, что я не смогу отказаться. — (У него сжалась челюсть от ее раздраженного тона.) — Значит, я должна и своего отца обмануть? Ты представляешь, как он обидится, когда все узнает?

— Как хочешь, но чем меньше народа будет знать правду, тем лучше. Дядя Билл конспиратор тот еще!..

— Только ты способен выставить честность как порок! Как ты вообще можешь так легко говорить обо всем этом! Тетя Мэгги непременно начнет готовить свадьбу. Ты ведь отлично это понимаешь!

— Ты можешь придумать для нее лучшую терапию? Приглашения, цветы…

— Все это прекрасно, — зашипела она, теряя терпение, — но мы не поженимся.

— Боюсь, меньше времени ушло на то, чтобы построить Рим, чем на то, чтобы устроить нашу свадьбу.

— Рим, как ты помнишь, сгорел.

— А свадьбу можно отменить, — тут же нашелся он. — Еще неизвестно, вдруг ты все-таки согласишься.

Это брошенное вскользь замечание заставило ее вскинуть на него глаза.

— Я думала, ты понял, что это невозможно.

— Я разве говорил это? — У него в глазах засветился жесткий, решительный огонек. — Ты носишь моего ребенка, Джо, — тихо проговорил он, машинально переводя взгляд на низ ее живота. — Я должен его воспитывать, с этим тебе придется смириться. Я твердо намерен довести до твоего сознания, что это неизбежно, и верю, что ты в конце концов образумишься.

У нее опускались руки перед таким натиском.

— Ты готов использовать состояние тети Мэгги… — начала она и осеклась, увидев, как его выразительное лицо вспыхнуло от негодования. Черт, не надо было этого говорить. Царапая кафельный пол, Джо подвинулась вместе со стулом вперед, пока не дотянулась до руки Лайама. Она почувствовала напряжение в сильных предплечьях. — Понимаю, что ты не дойдешь до этого. Но должен же ты признать, что никогда не брезговал тем, чтобы использовать обстоятельства в своих целях, — сердито оправдывалась она. — Просто у меня такое чувство… будто земля уходит из-под ног.

Она любила его, но ни при каких обстоятельствах не собиралась идти на брак по расчету.

— Не понимаю, почему ты так решительно не хочешь выходить за меня замуж.

— Предъявить список в алфавитном порядке?

— Я тебе не совсем чужой…

— Почтальон Джим мне тоже не чужой, но я и ему отказала бы.

— Надеюсь. У него жена и четверо детей.

— Хватит шутить!

— А я и не шучу, я пытаюсь пробить головой стену. У нас с тобой много общего, я могу рассмешить тебя, нам хорошо в постели…

— Это… это… — Она издевательски расхохоталась, будто закаркала ворона.

— Это правда, — твердо договорил он. — И не понимаю, почему это тебя так задевает.

— Нисколько. — Она пожала плечами с напускным безразличием. — Та ночь была ошибкой. Разок оступилась. Если б я так не волновалась и не было этого… скажем, сумасшедшего стечения обстоятельств…

— В таком случае почему я все время застаю твой взгляд на себе? Ты смотришь на меня, как на уставленный сладостями сервировочный столик. А ты сладкоежка, Джо.

Облокотившись о стол, он рукой подпирал подбородок и ждал ответа с дразнящей и вызывающей улыбкой. В отчаянии Джо сознавала, что он следит за ней из-под опущенных, до смешного длинных ресниц.

— А ты., ты славишься своим раздутым «я»! — Если бы можно было умереть от стыда, ее бы уже не было в живых.

— Есть простое доказательство того, кто из нас прав.

Не хочет же он сказать!.. Нет, он именно это и хочет сказать.

— Неужели ты в самом деле считаешь, что я расплывусь в бесформенную, бессмысленно лепечущую кляксу, стоит тебе только ко мне прикоснуться?

— Это ты так считаешь. — Он внимательно посмотрел на ее судорожно подпрыгивающие под пушистым свитером груди. — Беременность внесла за последние недели приятные изменения в твое тело.

Джо почувствовала, как паника подкатила к самому сердцу. Нельзя позволять ему трогать ее. Тогда ей точно не устоять.

— Только посмей дотронуться до меня, и нашего уговора нет. Я не шучу, Лайам. — Она облизнула пересохшие губы.

Он посмотрел на ее выпученные глаза, на искаженное яростью лицо и свирепо сдвинул брови.

— Ты кого, собственно, боишься? Меня, что ли? — Голос у него зазвенел от возмущения. — Можно подумать, я собираюсь тебя насиловать!

— Я просто устанавливаю правила игры, — в смятении залепетала она, с ужасом сознавая, что выдала себя с головой.

— Правила игры, ишь ты! — Лайам уже почти кричал. — Ты думаешь, я стану заставлять тебя? — У него раздулись ноздри. — Или я что-то не так понял?

— Только, ради Бога, не делай из мухи слона. Все и без того достаточно сложно. И без этого твоего… интима.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что при мысли об интимном контакте со мной ты остаешься холодной?

— Ну, не то чтобы холодной… — Джо отвела глаза от его острого взгляда.

— Так как же?

— Я беременна! Ты не забыл?

— Я не забываю об этом.

Разве что во сне, с горечью подумала она. Небось в глубине души тяготится всем этим…

— Так ты намерена в течение девяти месяцев соблюдать воздержание?

Она с раздражением заметила, что эта мысль его забавляла.

— Отнюдь. «Резвая, рыжая, с чувством юмора ищет сердечного, чуткого мужчину. Кстати, беременная». — Слащавая улыбка погасла, а голос зазвенел. — Как тебе такой текст? Думаешь, многие откликнутся?

— Думаю, да. Видишь ли, многих мужчин влечет к такой штуке, как плодовитость.

— То есть частные объявления читают полчища извращенцов?

— Вернее, множество людей, страдающих от одиночества. Меня, по крайней мере, беременность как таковая не отталкивает. По-твоему, я тоже извращенец?

Она с волнением поглядела на него. Так она и поверила, что он будет считать ее привлекательной, когда от ее талии останется только воспоминание. Правда, говорит он как будто искренне…

— Я отец твоего ребенка. Хотя тебе, кажется, удобнее об этом не думать.

— Не бери в голову, Лайам. Ты сделал свое дело три месяца назад.

— Насколько помнится, это было приятно. — Тяжелые веки прикрыли глаза. — И сейчас ты об этом думаешь. — Низкий, тягучий голос касался ее обнаженных нервов. — По твоему лицу вижу. Не мотай головой, Джо, это так. Скажи, а у тебя все тело краснеет, как и лицо? Очень интересно было бы узнать.

— Не смей так со мной разговаривать. — Джо с ужасом уловила нотки отчаяния в собственном голосе. Проклятая, очень светлая, как у всех рыжих, кожа всякий раз выдавала ее.