До чего знакомое выражение!

– Как у тебя хватило наглости…

Риз хмыкнул:

– А знаешь, я соскучился по этому выражению на твоем лице.

Он подошел ближе. Его движения были по-кошачьему грациозны. Фиолетовые глаза уже не так сверкали, что делало их еще опаснее.

– Я готов принять твою благодарность. Да ты и сама знаешь.

– Благодарность… за что?

Риз остановился в опасной близости от меня, его руки покоились в карманах камзола. Клубы тьмы больше не окружали фигуру фэйца, и я поняла, что успела забыть, сколь она совершенна. Во всем остальном он выглядел вполне нормально.

– За то, что спас тебя, когда ты попросила.

– Я ни о чем не просила, – бросила я и сжалась.

Кивком подбородка Риз указал на мою левую ладонь.

И тут же схватил меня за руку и, урча, как кот, сорвал с нее перчатку. Его прикосновение обжигало. Я дернулась, пытаясь вырваться, но он держал крепко. Потом снял и вторую перчатку.

– Я слышал, как ты просила кого-то… кого угодно… спасти тебя, помочь тебе выбраться. Я слышал твое «нет», звучавшее у тебя внутри.

– Я ничего не говорила.

Он сжал мою левую ладонь и всмотрелся в темно-синий глаз, который сам же и вытатуировал. Постучал по зрачку. Один раз. Второй.

– Я громко и четко слышал твои призывы.

Я выдернула руку:

– Верни меня обратно. Немедленно. Я не хочу, чтобы меня крали, как вещь.

– Вряд ли можно было выбрать более удачное время, – пожал плечами Ризанд. – Возможно, Тамлин не заметил, что ты собиралась отказать ему в присутствии всего двора. Возможно, ты сумеешь целиком свалить вину на меня.

– Какой же ты наглец! Ты всем дал понять, что у меня имеются… сомнения.

– Это вместо благодарности? Впрочем, мне пора бы привыкнуть.

Я с трудом втянула в себя воздух.

– Чего ты хочешь от меня? – без обиняков спросила я.

– Чего хочу? Прежде всего хочу услышать слова благодарности. Обыкновенное «спасибо». Далее я хочу, чтобы ты сняла это отвратительное платье. Ты в нем выглядишь… – Рот Ризанда искривился в гримасу. – Выглядишь как наивная, доверчивая дурочка. Именно такой тебя хотели бы видеть твой суженый и его жеманная жрица.

– Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о нас.

Риз понимающе улыбнулся:

– А Тамлин? Много ли он знает о тебе? Он когда-нибудь поинтересовался, почему тебя выворачивает каждую ночь или почему тебе тяжело находиться в некоторых комнатах и тяжело смотреть на некоторые цвета?

Я застыла. С таким же успехом Риз мог бы раздеть меня догола.

– Убирайся из моей головы, – потребовала я.

Тамлину хватало собственных ужасов, с которыми ему приходилось справляться.

– Я то же самое могу сказать и тебе, – заявил Риз, отходя на несколько шагов. – Думаешь, мне приятно просыпаться каждую ночь и смотреть, как тебя рвет? Все, что с тобою происходит, ты отправляешь по связующим нас нитям. Я пытаюсь уснуть, а вынужден лицезреть твои спектакли, да еще и сидя в первом ряду.

– Мерзавец!

Ответом мне стал очередной смешок. Но я не собиралась расспрашивать его о связующих нитях. Он бы хотел увидеть неподдельное любопытство на моей физиономии. Не дождется.

– Обо всем остальном, что мне требуется от тебя… – Риз умолк, махнув рукой в строну стены с дверями, – я расскажу тебе завтра, за завтраком. А сейчас предлагаю вымыться и отдохнуть.

Он окинул меня взглядом, и снова я уловила в его глазах гнев, вызванный моим нелепым платьем и такой же нелепой прической.

– Правый вход. Спустишься по лестнице на один этаж. Там твои покои.

– И ты не бросишь меня в тюремную камеру? – вырвалось у меня.

Я сразу же пожалела о собственной глупости. Зачем показывать страх и давать Ризу лишний козырь?

Однако мои слова лишь позабавили его.

– Фейра, ты не моя узница. Мы с тобой заключили уговор, и я придерживаюсь его условий. Ты будешь моей гостьей, со всеми существующими привилегиями. Никто из моих подданных не посмеет тебя и пальцем тронуть, не говоря уже о причинении тебе вреда. Более того, я не потерплю даже дурных мыслей о тебе.

С трудом ворочая отяжелевшим языком, я спросила:

– А где же твои подданные?

– Часть живет внутри горы, – ответил Риз, кивая на пол. – Им строжайше запрещено показываться в моей резиденции. Кто появится здесь без разрешения, подпишет себе смертный приговор.

Наши глаза встретились. Похоже, он не только видел, но и чувствовал страх, охвативший меня.

– Амаранта не отличалась особой выдумкой, – продолжал Ризанд, сдерживая раздражение. – Мой подземный двор у многих вызывал неподдельный страх, потому она и решила устроить себе нечто подобное, осквернив священную гору Притиании. Да, Фейра, мой двор находится в недрах горы. Твой Тамлин решил, что я насильно загоню тебя туда. Но хотя я и являюсь правителем двора, он способен управляться без моего постоянного присутствия.

– И когда ты… отведешь меня туда?

Если мне суждено снова оказаться в подземелье, снова увидеть всевозможные ужасы, творящиеся там… Я готова просить, даже умолять его избавить меня от такой участи, как бы противно и унизительно это ни выглядело. В том, что касалось моего выживания, я утратила всякую щепетильность.

– Я не собираюсь вести тебя вниз. – Риз передернул плечами. – Здесь мой дом, а двор в недрах горы… у вас, смертных, это называется местом работы. Мне не по нраву, когда одно слишком часто перекрещивается с другим.

– «У вас, смертных»? – удивленно повторила я.

На его лице переливался звездный свет.

– Почему я должен считать тебя иной?

Это был вызов. В уголках его рта застыло легкое изумление. Я подавила вспышку раздражения и задала новый вопрос:

– А где живут остальные подданные Двора ночи?

Двор ночи был самым большим из всех дворов Притиании. Но вокруг нас простирались лишь заснеженные, продуваемые холодными ветрами горы. Никакого намека на города и деревни. Эти пространства можно было легко принять за необитаемые.

– Живут, где пожелают. Я даю им свободу. И ты тоже вольна бродить где вздумается.

– Мне вздумается отправиться домой.

Риз засмеялся и неспешным шагом двинулся в другой конец зала, на веранду, открытую небу и звездам.

– Как ты знаешь, дорогая Фейра, я в любое время готов принять твою благодарность, – не оборачиваясь, ответил он.

У меня перед глазами мелькнула яркая красная вспышка. В голове загудело и загрохотало. Я не могла ни думать, ни даже дышать. Только что я смотрела на его удаляющуюся спину, а в следующее мгновение в моей руке оказалась изящная шелковая туфелька.