Он мог бы оправдать убийство, совершенное в гневе. Гнев был врожденной человеческой слабостью, доставшейся ему в наследство от Каина. Но, убивая, он не был разгневан. И не защищался, а нападал.

Если бы я убил его случайно, то не стал бы так переживать. Но я сделал это автоматически. Потому что ничего не забыл за шесть лет одиночества.

О, Господи, прости меня за то, что я сделал Твоим распятием. Смилуйся над грешником. Я не хотел становиться тем, кем стал. Клянусь, впредь я буду лучше владеть собой.

Капли дождя текли по его лицу и смешивались со слезами. Склонившись над убитым, он ударил себя в грудь. Я виноват. Нет мне пощады. Его тошнило.

Но у него не было выбора. Поднявшись с земли, он снял с себя балахон и рубище. Его тело дрожало под ледяным дождем. Он раздел мертвого и оделся в его вещи. В этом новом мире монашеская одежда привлекла бы внимание к нему. А он знал, что где-то неподалеку были люди, собиравшиеся его убить. Почему? И почему казалось, будто сейчас им двигало не только желание отомстить за невинных монахов, но и другие, более скрытые инстинкты? Ему было тоскливо. Он жалел свою погубленную душу.

Одежда снайпера была велика и висела на нем так, словно он выдержал продолжительную диету — что и было на самом деле. Чтобы ботинки не сваливались с ног, пришлось снять носки с убитого и надеть на свои собственные, промокшие до нитки. Он положил Крошку Стюарта-младшего в карман жилета, а скакалку повязал вокруг пояса. Фотографии уместились в другом кармане жилета.

Дождь лил, как из ведра. Оглядевшись, он подошел к висевшей на дереве сумке снайпера и открыл ее…

Маузер. Заряженный. Проверив магазин и ствол, он засунул пистолет за спину, под свитер.

Несколько обойм с патронами. Они заполнили карман, где уже лежал Стюарт.

Полиэтиленовый пакет с плитками шоколада, земляными орешками и сушеными фруктами. Дрю начал с соленых орешков. Его организм требовал соли.

Времени оставалось мало. Что еще нужно взять с собой? Дрю лихорадочно соображал. Что еще могло ему понадобиться в этом незнакомом мире? Не забыл ли он чего-нибудь?

Кое-что вспомнилось. Рука потянулась к заднему карману джинсов и вытащила бумажник убитого. В бумажнике оказалось несколько купюр по двадцать и пять долларов. В другом отделении лежало водительское удостоверение и, как он догадался, кредитные карточки. Разумеется, поддельные. С настоящими ни один профессионал не пошел бы на дело. Эти документы предназначались только на случай дорожной аварии или непредвиденной ночевки в каком-нибудь мотеле. Тем не менее, они могли ему пригодиться.

Что еще? Оглядываясь, Дрю неожиданно услышал голос у себя за спиной. Он резко повернулся и принял боевую стойку. Поблизости никого не было, хотя голос — странноватый, доносившийся немного слева — все еще звучал.

— Джордж?

Дрю нахмурился и вгляделся в темноту.

— Джордж, где ты?

Говорили как будто громко, но голос был слабым, с каким-то металлическим звучанием. Что-то затрещало.

— Джордж, какого дьявола? Куда ты запропастился?

Снова треск статического электричества.

Дрю облегченно выдохнул. Затем пошел вперед, ориентируясь по звуку. Уоки-токи висел на том же дереве, что и сумка, но на самом нижнем суку. Нейлоновый тент уже не прикрывал его, и он был мокрым от дождя.

— Джордж, ты меня слышишь? Прием.

Дрю чуть было не нажал кнопку. Его искушало желание ответить — не для того, чтобы притвориться Джорджем, голоса которого он не знал. Едва ли человека на другом конце связи можно было обмануть подобным образом. Дрю просто хотел представить себе его изумленное лицо, когда он услышал бы из приемника: “Извините, Джордж сейчас не может поговорить с вами. Он отправился на тот свет. Может быть, вы хотите присоединиться к нему?”

Возьми себя в руки, подумал Дрю. Когда начинаешь развлекаться подобным образом, то, считай, почти сорвался.

Такое шутливое настроение было плохим признаком. Но теперь он знал больше, чем минуту назад. Наблюдатель был не один. Где-то поблизости находился напарник.

Мысли замелькали с лихорадочной быстротой. Гора над монастырем была самым лучшим местом для наблюдения за выходами из монастыря. Но целесообразно ли было держать здесь сразу двоих людей? Не лучше ли позволить им работать в две смены, поочередно давая друг другу возможность обогреться и выспаться?

Выспаться — где? Может быть, у наблюдателей где-то здесь был автомобиль?

— Джордж, что там происходит? — прозвучал потрескивающий голос. — С тобой все в порядке?

Говорившего нужно было найти, покуда тот не встревожится настолько, чтобы отправиться на поиски напарника или уехать за подмогой. И если Дрю не ошибался в своих предположениях, то сейчас следовало внимательно осмотреть дорогу.

Он вышел из-за деревьев и стал осторожно спускаться по склону. Но, проходя мимо убитого, внезапно остановился. Он спрашивал себя, что ему было нужно, если не считать желания выжить в этом мире? Сейчас внимание привлек слабо светящийся предмет, единственный не снятый с обнаженного трупа. Совершенно бесполезный в последние шесть лет его жизни, он теперь показался ему крайне необходимым.

Он нагнулся и, сняв часы с запястья убитого, смахнул капли дождя с циферблата.

Затем застегнул ремешок часов на своей руке и почувствовал, как в нем что-то изменилось. Это чувство было тоскливым. Ему приходилось заново вступать в этот мир.

Время снова начало свой отсчет.

Это чувство он испытал еще раз, когда перебрался через монастырскую ограду. Но теперь он думал не только о годах, проведенных в мирной обители, но и об отце Хафере, его покровителе. И о тех монахах, убийцы которых были где-то рядом.

Молнии освещали залитую дождем асфальтовую дорогу. После вязкой скользкой глины, по которой он спускался с горы, хотелось ощутить под ногами твердую поверхность. Но ему нельзя было рисковать: правильней было бы проползти по колее у обочины.

Он постоял на месте, стараясь сориентироваться. Монастырь сейчас был слева. Далеко за ним, через несколько миль петляющего шоссе, находился ближайший город, Квентин. Дрю попытался вообразить стратегию налетчиков. Будь он одним из тех двоих, оставленных для наблюдения за монастырем — на случай, если добыча не улизнула за его пределы, — он не стал бы разбивать лагерь в лесу. Слишком сыро и холодно. Он предпочел бы иметь в своем распоряжении теплое сухое место, где можно было бы переменить одежду и поспать, пока напарник будет дежурить на горе. Кроме того, хотелось бы сохранить относительную мобильность, чтобы при необходимости быстро покинуть опасную зону. Комбинации этих требований удовлетворяло бы достаточно вместительное транспортное средство — например, “джип” или небольшой фургон. И, разумеется, он не стал бы парковаться там, где могла проехать полиция. Он не поставил бы машину на дороге, ведущей к Квентину. Итак, она должна была находиться за монастырем, справа от Дрю. По пути к деревообрабатывающей фабрике.