Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Подойдите ближе, — снова раздался голос в дыму. — Вам нечего здесь бояться. Даже набитого аллигатора под потолком. Между прочим, настоящий раритет из страны пирамид.
Лекарь поднял взгляд к потолку и увидел бескрылого зеленого дракона с длинным хвостом. Он медленно кружился на веревке, и стеклянные глаза его безучастно взирали на Симона.
— Господи, — пробормотал Симон. — Куда я попал? В преддверие ада?
Кто-то засмеялся.
— Скорее, в рай. Наука открывает тем, кто перед ней не отрекается, небывалые просторы. Подойдите же немного ближе, чтобы я мог разглядеть, с кем имею честь разговаривать.
Симон сделал несколько шагов в полумраке и справа увидел высокий силуэт. Обрадованный, что отыскал наконец странного обитателя дома, он повернулся к нему и протянул руку.
— Должен признаться, нагнали вы на меня… — начал было Симон, но потом вдруг замолчал, и сердце у него заколотилось.
Силуэт перед ним оказался женщиной, одетой в красное бальное платье; волосы ее были собраны в пучок на затылке по придворной моде прошлых десятилетий. Алые губы ее улыбались лекарю, но лицо было бледным, как у покойника: казалось, в нем не было ни капли жизни. Рот ее вдруг распахнулся, и где-то внутри тела зазвучала тихая жестяная мелодия.
Потребовалось некоторое время, пока Симон не различил в ней звон колокольчиков. Невидимые молоточки со звоном выстукивали мелодию к старинной любовной песне.
— Это… это же… — пробормотал он.
— Автомат,[5] я знаю. Жаль, я не могу позволить себе общество живой женщины. Но зато Аврора никогда не превратится в сварливую старуху. Она всегда будет молодой и красивой.
Из-за высокой куклы выступил маленький человечек. Симон вздрогнул в очередной раз, когда узнал в нем монаха, который пару часов назад спорил с братом Йоханнесом. Симон попытался вспомнить, как звали монаха. Настоятель упоминал его имя на совете. Как уж его звали? Брат…
— Брат Виргилиус, — сказал монах и протянул Симону правую руку, в то время как левой опирался на украшенную слоновой костью трость с серебряной рукояткой. По лицу его пробежала робкая улыбка. — Мы не встречались с вами прежде?
— Сегодня утром перед домом аптекаря, — проговорил Симон. — Я приходил за травами для жены. Анис, полынь и лапчатка от колик в животе.
Монах обеспокоенно нахмурил сморщенное личико; на вид ему уже перевалило за пятьдесят, но сам он походил на ребенка.
— Припоминаю, — сказал он бесстрастно. — Надеюсь, брат Йоханнес сумел помочь вашей жене. Он, без сомнения, хороший аптекарь, хоть иногда немного… несдержанный. — По лицу его снова скользнула улыбка. — Но побеседуем о вещах более приятных. Вы говорите на латыни? Вы как, дружите ли с науками?
Симон представился в двух словах, после чего обвел рукой странные приборы вокруг:
— Это самая удивительная комната, в какой мне довелось побывать. Чем же вы занимаетесь, позвольте спросить?
— Я часовщик, — ответил брат Виргилиус. — Монастырь дает мне возможность заниматься работой и при этом немножко… скажем так, экспериментировать. — Он подмигнул Симону. — Сейчас вы стали невольным свидетелем повторения эксперимента Герике с полушариями.
— Эксперимента с полушариями? — Симон растерянно взглянул на маленького монаха. — Боюсь, я не совсем понимаю.
Брат Виргилиус небрежно показал на медный шар со следами копоти, лежащий на обугленном столе.
— Поразительная сила вакуума, — начал он объяснять. — Изобретатель Отто фон Герике, выступая однажды перед Рейхстагом в Регенсбурге, соединил два полушария и выкачал из них воздух, так что образовался вакуум. Шестнадцать лошадей оказались не в состоянии разъединить половины. Это не удалось даже разрушительной силе пороха.
Он вздохнул.
— Quod erat demonstrandum.[6] Мой трусливый подручный сбежал от грохота на чердак… Виталис! Вита-а-л-и-ис!
Маленький монах нетерпеливо постучал тростью по полу, после чего из соседней комнаты показался робкий юноша. На вид ему не исполнилось и восемнадцати, а сложен он был столь изящно, что Симон в первую секунду принял его за девушку.
— Это Виталис, послушник монастыря, — представил его брат Виргилиус немного резко. — Он хоть и не часто подает голос, зато пальцы у него такие ловкие, что он любую самую маленькую шестерню может в механизм вставить. Верно, Виталис?
Послушник опустил глаза и робко поклонился.
— Я стараюсь, — прошептал он. — Есть поручения для меня, наставник?
— Раз уж ты не видел эксперимента, то хоть после него сделай что-нибудь полезное, — проворчал Виргилиус. — Боюсь, нам потребуется новый стол. Сходи к брату Мартину, может, у него в мастерской уже есть готовый.
— Как скажете, наставник.
Виталис поклонился еще раз и направился к выходу, а монах повернулся к Симону.
— А что скажете насчет моей Авроры? — Он показал на автомат. — Разве она не прекрасна?
Симон украдкой взглянул на куклу, которая недвижимо стояла подле него с неизменной улыбкой на губах. Только теперь он заметил, что под платьем вместо ног у нее были маленькие колеса.
— Воистину, это… настоящее чудо техники, — пробормотал он. — Хотя признаюсь честно, живые люди мне как-то больше по душе.
— Ха, что за вздор! Поверьте мне, еще наступит день, когда мы не сможем отличить автомат от настоящего человека.
Брат Виргилиус обошел куклу и принялся крутить какой-то винт в спине Авроры, пока снова не заиграла тихая мелодия. Автомат раскрыл рот и одновременно покатился по комнате, словно движимый незримыми нитями. В полумраке кукла действительно походила на благородную даму с ночного бала в Париже.
— Колокольчики, рот и колеса приводятся в движение пружинами и валиками, — с гордостью пояснил монах. — Сейчас я работаю над тем, чтобы Аврора могла двигать руками и танцевать бурре.[7] Как знать, может, когда-нибудь она сможет писать письма или играть на спинете?[8]
— Как знать, — прошептал Симон.
Ему становилось все более не по себе рядом с автоматом. Молодому человеку казалось, что он смотрит на призрак, который, движимый жаждой мщения, невесомо скользит по комнате.
— А монастырь? — спросил он осторожно. — Как церковь относится к вашим экспериментам?
Брат Йоханнес пожал плечами.
— Настоятель Маурус человек просвещенный, он может отличить науку от религии. Кроме того, монастырь получает немалую пользу от моих способностей.
Он с блаженной улыбкой понаблюдал за куклой, под музыку кружащейся по комнате.
— Но есть, разумеется, и противники.
— Брат Йоханнес, полагаю? — с любопытством спросил Симон.
— Брат Йоханнес? — Маленький монах отвел взгляд от автомата и непонимающе воззрился на лекаря.