Я открыл глаза.

Я валялся в кровати в комнате Тоски. Сама Тоска сидела рядом. Как всегда, с затычками в ушах, как всегда, напевая что-то из репертуара Большого театра.

— Привет, Тоска. — Я сел. — Спасибо тебе, что, типа, спасла мне жизнь.

Я пощупал шишку. С полкулака.

Тоска взяла блокнотик и написала.

«Я… Ну, короче, промазала».

Тоска старалась на меня не смотреть.

— Я это заметил.

«Попала тебе по тыкве».

— Я и это заметил.

Тоска вздохнула и продолжила:

«Ты отрубился и стал вываливаться в окно. А это тебя продолжало вниз тянуть. Едва успела тебя за ногу схватить».

— Ну и? — спросил я.

«Я тебя продержала минуты две, затем выпустила».

— И?!

«И ты упал».

Что ж, можно было сделать еще одну зарубку на косяке моей удивительной биографии — со второго этажа я тоже еще ни разу не падал. Особенно вниз головой. Век живи — век учись.

Мне вдруг стало страшно — а вдруг я себе что-то серьезно повредил? Я отбросил плед и выбрался из постели. Встал. Попрыгал. Ничего не болело.

«Не на землю упал, — успокоила меня Тоска. — Ты упал на Дохода. Он как раз под окном спать устроился».

— А это? То, что на меня напало?

«Не знаю. Я больше его не видела. Куда-то смылось».

— А что Доход?

Тоска поморщилась.

«Доход, он это… немножко перепугался. Он немножко перепугался, вскочил на ноги и побежал. Побежал, побежал, побежал…»

Тоска сделала неопределенный жест рукой.

— Куда он побежал? — спросил я.

«Туда, в лес».

Тоска зевнула и потерла ладонью нос.

«Как сказал Радист, проследовал направлением зюйд-зюйд-вест…»

— И где он сейчас?! — спросил я.

«А… там, в лесу. Типа, заблудился, наверное».

— Как в лесу?! — Я стал натягивать ботинки.

Нахождение в лесу человеку с такой фигурой, как у Дохода, было опасно. Топи, овраги, дикие звери. Голодные дикие звери. Голодные кровожадные барсуки.

— Как в лесу? — повторил я уже спокойнее.

«Так. Они хотели тоже в лес идти, искать, но Гундос их удержал. Сказал, что надо подождать, пока ты очнешься».

— Это правильно, — сказал я. — С такими типами ходить в лес…

«Они же выживатели».

Тоска сунула ноги в свои кочкодавы и принялась завязывать шнурки.

«Хотя они скорее выживатели из ума…» — написала она.

— Это точно. Ты готова?

Тоска понуро кивнула.

Мы вышли на улицу.

Возле обожженной машины собрались все способные держать в руках оружие. То есть все способные стоять на ногах.

Тут был Радист. В ожидании меня он от нечего делать пополнял наш запас дров. Вернее, запас дров брата Чугуна Изобретателя. Только дрова он рубил двумя топорами, один — в левой руке, другой — в правой. Дров становилось все больше и больше, и я подумал, что если Радист будет продолжать в том же духе, то скоро побережье Чертова омута будет погребено под дровами.

Гундосов тоже был на улице. Он складывал рюкзак по всем правилам выживателей: зажигалки, консервы, ну и всякая остальная дребедень, которую так любят таскать с собой в поход туристы-культуристы.

Чугун крутился вокруг. Он приплясывал на траве, шевеля носом, нюхал землю и вообще рвался в бой. Нас он приветствовал дружеским лаем. За ночь содержание собаки в Чугуне дошло до максимальных показателей.

Тоска улыбнулась и швырнула Чугуну овсяное печенье.

Чугун поймал его на лету зубами и схрумкал в секунду.

— Вы готовы? — Гундосов бодро забросил рюкзак и попрыгал.

— Готовы, — ответил я.

— Кто-то должен остаться и присмотреть за домом, — сказал Гундосов. — Мало ли что. Хозяин придет или Доход. Или еще кто приедет…

Тоска отрицательно замотала головой.

— Чугунов тоже вряд ли может… — Гундосов посмотрел на меня. — Разве что на цепь его посадить. Я умею в лесу выживать, Тоска девчонка, значит…

— Я могу остаться, — сказал Радист. — Мне все равно. А в лесу повышенная влажность, это опасно для подвижных соединений. Буду сидеть в гостиной.

— Чугун! — позвал Гундосов. — След, Чугун!

Было видно, что командовать своим бывшим командиром доставляет Гундосову большое удовольствие.

Чугун же послушно уткнул нос в землю и потрусил к опушке.

— Слишком быстро бежит, слишком нетерпеливый, — покачал головой Гундосов.

Тогда Тоска взяла веревку, свернула из нее петлю, подозвала Чугуна и надела эту самую петлю на шею. Чугун оказался на поводке.

Гундосов с удовольствием рассмеялся. И мы отправились разыскивать Дохода.

Впрочем, разыскивать Дохода было делом довольно простым. Даже я видел его следы — вмятины в земле, поломанные кусты и мелкие деревья. Но просто было приятней и как-то уверенней идти в лес с собакой. Пардон, с чемпионом по байдарочному спорту.

И экс-чемпион по байдарочному спорту, а нынче полусобака, уверенно вел нас по следу Дохода.

Сначала нам казалось, что найти Дохода будет легко. Что Доход при его массе и неповоротливости не мог далеко забраться в лес. Но это оказалось не так. Мы шли по лесу почти час и Дохода не обнаружили. Чугун оказался скверным следопытом — очень скоро начался влажный мягкий мох, на котором следов было почти не видно. И куда надо было идти, мы не знали.

А по запаху Чугун идти не мог. Вернее, мог, но только не по нужному нам запаху. Чугун все время тащил нас то в сторону мелькнувшей в хвое белки, то за зайцем, то вообще за ужом.

Но не за Доходом.

Это надоело Тоске, и она отпустила Чугуна с поводка.

Мы блуждали по лесу часа полтора, но никакого Дохода не обнаружили.

— Наверное, он провалился в болото и умер страшной смертью, — предположил Гундосов. — Надо возвращаться назад, к дому. А то и мы умрем страшной смертью.

Мы прошли еще немного, и Гундосов сказал:

— Наверное, он застрял в деревьях и умер страшной смертью. Надо возвращаться назад, к дому. А то и мы умрем страшной смертью.

Мы оставили без внимания и второй гундосовский выпад. И прошли еще немного. И Гундосов снова сказал:

— Наверное, на него напал дикий кабан, и он умер страшной смертью. Надо возвращаться назад, к дому. А то и мы умрем страшной смертью.