Антон и в возбуждении щелкает пальцами, подзывая официантку. - Ник, - кричит он через стол. - Заказываем, все в сборе?

Перестаю его слышать.

Смотрю на лучшего адвоката города.

А он смотрит на меня.

У него оцарапана скула.

Но почти незаметно из-за щетины.

В его глазах слабые отблески светомузыки. Упрямый излом полных губ приковывает взгляд.

Он сидит рядом с Виктором, они безумно похожи.

И с тем, и с другим я целовалась.

Боже.

Хочу отвернуться, и не могу, этот хищник так смотрит, что на моем теле живого места не остается, чернота его глаз топит, я пропитываюсь пороком.

- Арон! - у него что-то спрашивают, потом толкают в бок. И он отрывается от меня, отворачивается.

- Я в шоке, - шепчет мне на ухо Вика. Трубочкой тычет мне в щеку. - Лучший адвокат в городе? А ты говорила в семействе Рождественских тоже адвокат? Лучший.

Киваю.

И тоже три брата.

Внутри неприятное подозрение ворочается. По очереди оглядываю мужчин.

Арона, который забирает у Антона черную папку с меню.

Виктора, который запрокинув голову, улыбается, и разговаривает с официанткой.

Ника - он слушает лохматого светловолосого мужчину. Тот увлеченно рассказывает какую-то байку.

Ник смеется. Громко, заразительно.

Все трое словно с обложки журнала сошли, где один крутые пентхаусы рекламировал, второй парфюм с феромонами, а третий на страничке крупнейших молодых предпринимателей страны красовался.

- Нет, - шепчу Вике. Встряхиваю волосами. - Развязные, пошлые, распущенные, - перечисляю. - Папа их так нахваливал. Это не они.

Исподлобья кошусь на Ника.

Он обещал телефон.

И теперь, когда напротив сидят аж два мужчины. И красноречиво на меня смотрят.

Сотовый мне нужен как можно скорее.

Или деньги.

Или машина.

- Ник, - осторожно касаюсь его локтя.

Он поворачивается. Подмигивает мне и наклоняется ближе.

- Да, лапушка. Обновить? - кивает на мой полный стакан.

- Нет, - кожей темные взгляды впитываю и торопливо вываливаю просьбу. - Сможешь такси нам с Викой вызвать? Скажешь номер карты, и я, как домой приеду…

- Такси? - переспрашивает он громко и непринужденно обнимает меня за плечи. - Так…- морщит лоб. - Арон, - зовет через стол. - Девушки домой собрались, хотят такси.

Недоверчиво прислушиваюсь к его голосу, в нем отчетливо слышен смех.

Смотрю на Арона. И на лбу выступает пот.

Он так хищно ухмыляется, будто бы его брат смешно пошутил.

Поворачиваюсь на Ника.

Его рука все еще на моих плечах. Сильная, тяжелая, горячая. Он притискивает ближе к себе.

И шепчет на ухо:

- Видишь ли, лапушка. Я бы тебе помог, конечно. Но уехать не получится. Ты моему старшему брату нравишься. И он хочет с тобой пообщаться.

Пообщаться.

Чувствую себя униженной, оплеванной, преданной.

Стряхиваю с себя мужскую руку и вскакиваю с дивана. Коленкой бьюсь в стол, налетаю на официантку.

- Алиса! - ахает Вика.

Хватаю ее за руку и силой сдергиваю с дивана.

- Быстрее! - рявкаю.

Я бы побежала, но Вика тормозит, оглядывается с недовольным лицом и шипит.

- В чем дело? Куда ты сорвалась?

Ускоряю шаг. Мимо столиков по этажу до лестницы.

Не будут же они меня против воли удерживать?

Здесь полно народа.

Я закричу на весь клуб.

Пусть только попробуют.

- Стой ты! - Вика выдергивает руку и поправляет задравшуюся на бедра кожаную юбку. Бросает взгляд в арку, ведущую в туалет. - В туалет хочу.

- У тебя что, недержание? - психую.

- Отстань, - огрызается она. - Щас я, - выплевывает.

И цокает каблуками в коридор.

Оглядываюсь.

На меня идет Арон.

Походка широкая и неспешная, руки в карманы брюк, и большой палец наружу.

Заставляю себя оставаться на месте.

Он ничего мне не сделает.

Мы не в сауне, и он не голый.

Он подходит ближе.

Его глаза не как у Ника, черные. Они зелено-карие, и смешинки в них нет, там упрямство, нетерпимость, он деспот, тиран.

Не говоря ни слова, он хватает меня за воротник рубашки, как котенка. И толкает в арку, подальше от толпы.

- Я буду кричать, - плечом стукаюсь в стену. Убираю за уши растрепанные волосы и поднимаю глаза.

- Алиса, - он шагает на меня. Стягивает свободный ворот рубашки с моих плеч, ловко расстегивает пару верних пуговиц, и дергает ткань вниз, оголяя грудь.

- Убери руки, - от его наглости задыхаюсь, перехватываю его пальцы, в этой бесполезной возне пытаюсь прикрыться.

Вся горю.

- Хватит, - одной рукой он сжимает мои запястья, - чего я там не видел.

Грудь набухла, потяжелела, и соски тягуче ломит, под его взглядом они сжимаются, твердеют, как камушки.

- Клевая грудь, - выдыхает он, и широкой ладонью накрывает сосок.

Тяжело дышу. От его тела жар расходится волнами, в голове гуляет безумная мысль, что мне нравится это, когда на меня так смотрят, не скрывая желания, так неотрывно и жадно, так по-мужски требовательно, дико, властно.

- Хочу тебя, - отрывисто говорит он и притягивает меня к себе, заставляя на носочки встать, наклоняется, и губами обхватывает сосок.

Тело насквозь простреливает болезненно-сладкой волной. Пальцами цепляюсь в его волосы, зачесанные назад, жесткие, скрепленные гелем.

Он втягивает сосок в рот, прикусывает зубами, и я громко всхлипываю, представить не могла, что в мужских объятиях может быть так приятно.

Краем уха слышу стук каблуков.

Кто-то идет в туалет.

Слабо отталкиваю мужчину, стиснутая его руками.

- Отпусти!

Он тоже слышит шаги. Влажными поцелуями пробирается от груди до шеи, и нехотя отрывается от меня.

Судорожно натягиваю обратно рубашку. Стягиваю ткань у горла.

Мимо проходит девушка.

Он невозмутимо поправляет пиджак.

- Виктор сказал, ты ждать в меня до утра в обезьяннике не захотела? - он усмехается. Поднимает взгляд. - Еще и стекла в его машине побила. Ты не права, Алиса. И должна быть наказана. Понимаешь?

- Не понимаю, - складываю руки на груди, закрываюсь, соски топорщатся, натягивают влажную ткань. И я заливаюсь краской. - Я еще в сауне объяснила, я…

- Помолчи, - грубо отрезает он и снова приближается. - Я не привык спускать дерзость. И мне не нравится, когда в меня швыряются стеклом. Извинись передо мной, Алиса, - пальцами он зарывается в мои волосы, поднимает лицо к себе. Повелительно смотрит мне в глаза. - Я жду.

- Извини, - выдыхаю с облегчением тут же, немедля. Все оказалось так легко, у меня словно камень с плеч. - Прости меня. Я