Возможно, Александр и в самом деле искал добра. Но разговоры и кое-какие незначительные меры в пользу крепостных — и крепостным живется еще хуже.

Конституция Польше, тайные проекты будущей конституции для России — и торжествует аракчеевщина.

Расходы на улучшение дорог — дороги не становятся лучше, крестьяне же разорены работами.

Мечты, чтобы Россия вследствие военных поселений не рыдала от рекрутских наборов, — она рыдает и от военных поселений, и от рекрутских наборов,

ИЗ ЗАПИСОК МИХАИЛА ФОНВИЗИНА

«Ничто столько не возбуждало негодование общественного мнения против Александра, не одних либералов, а целой России, как насильственное учреждение военных поселений Кто первый внушил императору эту несчастную мысль, неизвестно. Всего вероятнее, что, ж^лая первенствовать в Европе, он сам придумал ее для того, чтобы сколько возможно более умножить свои военные силы с меньшими издержками для казны. В придуманном им плане военной колонизации, волости целых уездов из государственных крестьян поступали в военное ведомство. Все обыватели этих волостей, в которые водворялись пехотные и конные полки, делались солдатами: их распределяли по ротам, батальонам и эскадронам, которые должны были составлять резервы своих полков. Насильственно подвергали несчастных поселян строгой военной дисциплине, обучали военному строю, и они должны были отправлять военную службу и вместе с тем заниматься сельскими полевыми работами, под надзором военных начальников, для продовольствия своего и полков, в их волостях водворенных.

Из всех действий императора Александра, после изменения его образа мыслей, учреждение военных поселений было самое деспотическое и ненавистное. Введение этой тиранической меры в губерниях: Новгородской, Псковской, Смоленской, Харьковской, Екатеринославской, Херсонской, уничтожая благосостояние поступивших в военные поселяне государственных крестьян, встретило упорное сопротивление со стороны их: волости, даже целые уезды, обращаемые насильственно в военных поселян, возмутились. Противодействие их было подавляемо войсками, как бунт; военных поселян усмиряли картечью и ружейными выстрелами. Кровь лилась, как в сражениях, и после усмирения военные суды приговаривали многие тысячи несчастных жертв к наказанию сквозь строй и к ссылке в Сибирь, в каторжную работу и на поселение. Некоторые военные начальники, из подлого желания выслужиться, позволяли себе жестокие истязания при розысках для открытия виновников и главных зачинщиков возмущения.

Учреждение военных поселений, на которые издержаны были многие миллионы без всякой пользы, было предметом всеобщего неодобрения. Даже лица, на которых Александр возложил приведение в исполнение этой меры, при всяком случае уверяли, что они действуют против собственного убеждения и только в угодность государю. Главный начальник поселений, генерал граф Аракчеев, ненавистный целой России за злобный и свирепый нрав, но любимый Александром, как раб преданный, готовый отдать душу, чтобы угодить ему, — и Аракчеев говаривал, что военные поселения выдуманы не им, что он, сам не одобряя этой меры, приводит ее в исполнение, как священную для него волю государя и благодетеля своего…»

«Не одни либералы, а целая Россия» негодует против военных поселений. Вот еще одно свидетельство. На этот раз официального лица, чиновника, обер-квартирмейстера военных поселений Е. Ф. Фон-Брадке:

«Если теперь спросить: были ли военные поселения плодом мудрости и человеколюбия, сделали они солдата счастливее и его семейные отношения разумнее, доставили они государству опору, ратующую за свой очаг силу и сократили ли они огромные затраты на содержание действующих армий, то на все эти вопросы приходится отвечать решительным «нет», в особенности по отношению к северным поселениям пехоты, состоявшим под непосредственным наблюдением графа (Аракчеева.). Уже самый выбор местности может почитаться роковым. В Новгородской губернии, в округе 1-й гренадерской дивизии, — почти сплошной лес и притом уже устаревший, попорченный, с обширными и глубокими болотами, весьма затруднительными для обработки; население, — большею частью весьма мало занимавшееся земледелием, благодаря близости столицы и большой судоходной реке Волхову; грунт — глина с глинистою же подпочвою, при сыром и холодном климате, требующем громадных усилий при обработке. В Могилевской губернии была избрана обширная область, и ее население в несколько тысяч человек было переселено в Херсонскую губернию, но из них лишь весьма немногие достигли места своего назначения; остальные погибли с отчаяния, с тоски по родному жилью, от пьянства, oi голода, по собственной вине причиненного, и от полнейшего уныния, и сошли в безвременную могилу во время самого переселения Я забыл настоящую цифру погибших, но она была ужасна; говорят, что это известие повергло императора Александра в величайшее горе. На их место поступил батальон солдат, отвыкших от земледелия, вполне незнакомых с местностью, недовольных своим новым назначением, лишенных опытных руководителей; и потому они страшно бедствовали и долго не могли обеспечить себе даже самое жалкое существование… Сооружение великолепных зданий для полковых штабов, для помещения поселенных солдат и устройство шоссе обошлись в каждом полковом округе слишком в три миллиона ассигнациями; подготовка пашни, заготовление земледельческих орудий, скота, запасов семян и других необходимых потребностей стоили около миллиона, так что на каждый полк была сделана затрата в четыре миллиона, с которых приходилось выручать проценты. В самой основе учреждения не заключалось залогов успеха. Деревни состояли каждая из одной роты, т. е. 228 человек, а в Могилевской губернии из 57 домохозяев, представлявших собою отдельное капральство, что на Севере, где без удобрения ничего не произрастает, составляло громадный труд при одном лишь удабривании полей, так как луга и пастьбы находились за полями, и скот приходил на пастьбу совершенно изнуренным. Накупили дорогого заграничного скота, а луга еще не были подготовлены, и скотина падала от голода и от злокачественности болотных трав. Внешний порядок был тягостен, так что соблюдение отвлекало поселян и их жен от работы. Все это и