Харриган еще раз помянул Эллу недобрым словом, разделся, аккуратно сложил одежду на берегу и вошел в холодную воду. Элла оказалась очаровательным созданием, но доставляла множество хлопот, и Харриган твердо решил, что заставит Гарольда Карсона заплатить ему за все перенесенные неприятности.

В воде Махони стал думать о Гарольде Карсоне. Этот тип был из тех бессовестных жуликов, по которым тюрьма плачет. Но Карсон владел громадным состоянием и поэтому не только разгуливал на свободе, но и вращался в высшем обществе города. Бедняк мог угодить за решетку на несколько лет лишь за то, что взял буханку хлеба для своих голодных детей. Карсон присвоил десятки тысяч долларов и оставался желанным гостем на всех великосветских приемах. Это была вопиющая несправедливость, но так уж устроен сей мир. Понимать — это еще не означает изменить положение вещей.

Харриган никак не мог решить, насколько далеко способен зайти такой бессовестный человек, как Карсон. Он по-прежнему не верил рассказам Эллы, однако не стоило полностью их сбрасывать со счетов. Можно ли желать смерти родной племяннице лишь для того, чтобы добавить еще денег в свои и так уже набитые сундуки? В глубине души Харриган отвечал на этот вопрос положительно. А если такой ответ вызван лишь его неприязнью к Карсону? Или, что еще хуже, сердечным увлечением очаровательной племянницей?

Решив, что проку от всех этих мыслей не будет, Харриган вылез на берег и насухо вытерся. В решении таких проблем нельзя прислушиваться к неверному зону сердца или к сомнительным обвинениям взбалмошной девчонки. Нужны неопровержимые доказательства, а их можно найти только в Филадельфии. Когда он говорил Элле, что досконально во всем разберется, то немного лукавил. Сейчас Махони был полон решимости довести дело до конца. В случае, если Элла сказала правду, они с Джорджем становятся соучастниками преступления. Ну что ж, тогда Гарольд Карсон пожалеет, что появился на свет.

Наскоро прополоскав пропыленную одежду, Харриган натянул чистые штаны и рубашку и заторопился обратно в лагерь. Ему подумалось, что Джордж, пожалуй, тоже захочет искупаться, а день быстро клонится к вечеру. Он еще не успел развесить мокрую одежду на ветках, а Джордж уже устремился к ручью. Харриган, слегка удивившись непривычной торопливости друга, подсел к расположившейся у костра Элле. Он решил, что Джорджу просто хочется поскорее отмыться от пыли и грязи, поскольку парень отличался большой чистоплотностью.

На ужин были бобы, галеты и кофе. Харриган решил, что и за это неудобство потребует с Карсона дополнительную плату. Он не был любителем дикой природы и предпочитал вкусную еду в уютной таверне, мягкую кровать и горячую ванну. При необходимости Харриган без труда мог сутками не слезать с седла, но тем не менее отдавал предпочтение поездам и экипажам. Когда он договаривался с Гарольдом о цене за свои услуги, то не имел представления, какая работа ему предстоит. Поэтому он намеревался при первой же встрече поставить Гарольда Карсона в известность, что цена поднялась, и значительно.

— Кажется, купание не улучшило вам настроения, — заметила Элла, наливая в чашки кофе, который сварил Джордж. Она слегка удивилась такой неожиданной заботливости, но потом решила, что постоянная враждебность отнимает слишком много сил.

— Я как раз размышлял о том, насколько мне придется увеличить счет, который я представлю вашему дядюшке, — пояснил Харриган, принимая чашку с кофе.

— Вы и в самом деле собираетесь получить с него деньги?

— Согласно заключенному договору, со мной расплачиваются после того, как я привожу вас в Филадельфию.

— Вам следует добавить в него еще один пункт.

— Вот как? И какой же?

— Что часть гонорара выплачивается, даже если вас постигнет неудача. Будет просто несправедливо, если, потратив так много усилий и столько претерпев, вы окажетесь без гроша в кармане.

— Я не собираюсь терпеть неудачу.

Элла с сомнением покачала головой в ответ на эти исполненные непоколебимой уверенности слова.

— Я думаю, вам удастся выполнить договор, только если вы избавитесь от своей безудержной самонадеянности.

— Даже безудержной?

— Более чем. Я не устаю поражаться нашей слепоте.

— А ваша непоколебимая вера в свою витающую в облаках тетушку — это не самонадеянность?

— Нет, это просто факт. И моя тетя не витает в облаках, а твердо стоит на земле.

— Предпочитая железнодорожные пути, чтобы легче было сунуть ногу под поезд.

— Оставьте наконец в покое ногу моей тети!

— Me могу. У меня слишком живое воображение — картина так и стоит перед глазами. — Харриган наполнил две оловянные миски горячими бобами и поставил одну перед Эллой.

— Слава Богу, хоть что-то прояснилось! От правды никуда не денешься. — Невольно скривившись, Элла принялась за еду. Она терпеть не могла бобы, но сейчас была слишком голодна, чтобы привередничать.

— Пока мне известны две правды, — напомнил ей Харриган. — Я не настолько хорошо знаю и вас, и вашего дядю, чтобы решить, кому из вас верить. Может быть, на этом и остановимся? Когда мы окажемся в Филадельфии, все встанет на свои места.

Элла нахмурилась и, продолжая есть, в раздумье поглядывала на Харригана. В словах его таилась надежда. Но утешения ей это не принесло. Он no-прежнему подозревал ее во лжи, но, как ни странно, от этого не становился менее привлекательным. Было от чего прийти в негодование.

Элла решила, что в мире слишком много несправедливости. Несправедливо, что ей приходится страдать из-за ненасытной алчности своего дяди. Еще несправедливее, что впереди ее ждет смерть. А самая большая несправедливость в том, с грустью подумала она, поглядывая на точеный профиль Харригана, что исполнителем этой несправедливости стал человек, которому она готова была отдать свое сердце.

Элла вздрогнула и испуганно заморгала. Уже совсем стемнело, и кто-то осторожно тряс ее за плечо. Она машинально стряхнула руку и огляделась, потихоньку начиная соображать, где она находится и почему. Джорджа не было, а Харриган сидел рядом и с усмешкой смотрел на нее.

— Не лучше ли вам отправиться спать, а то вы рискуете упасть лицом в костер, — с насмешливой учтивостью предложил он.

— А где Джордж? — спросила Элла, обеспокоенная исчезновением юноши.

— Он вызвался покараулить первым.

— Вот как! Значит, опасаетесь, что моя тетя нас разыщет.

— Вовсе нет. И это несмотря на все ваши сегодняшние старания задержать нас. — Он едва не улыбнулся, заметив мелькнувшее на ее лице виноватое выражение. — Больная нога не позволит ей ехать верхом, и я думаю, что она решится отправить своих парией одних. Есть много других опасностей. Одних только бандитов и индейцев с головой хватит. — Он улыбнулся, когда девушка не сумела сдержать откровенного зевка. — Ложитесь спать, Элла.

— А где постель? — Нахмурившись, она обвела лагерь взглядом и обнаружила груду одеял, брошенных на землю неподалеку от костра. — Здесь только одно место.