Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Становиться солдатами женщин также вдохновляла жажда приключений. Женщинам, всю жизнь проводившим под надзором сначала родителей, потом мужей, или воспитанницам закрытых женских учебных заведений, уход на войну давал шанс получить независимость и свободу действий, недоступные в мирной жизни. Тем, кому наскучивала жизнь взаперти, война также предоставляла возможность посмотреть мир. «Такъ и тянуло увидатя другое: леса другие, небо, городь… Хочетця и заграницей побыватя, немецкие города посмотретя…» – заявляла одна из женщин-солдат [Одна из многих 1915: 20]. Подобные мотивы нередко двигали молодыми женщинами (и мужчинами), поступавшими добровольцами на военную службу во время Первой мировой войны. Многие из них имели чрезвычайно романтизированные понятия о войне и считали, что она позволит им бежать от рутинной будничной жизни. Вместе с тем они чувствовали потребность приносить пользу своей стране.
Некоторые самые молодые девушки-солдаты пали жертвой идеалистических представлений о войне и жажды приключений. В начале войны, на восьмой день мобилизации, двенадцать московских гимназисток в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет решили вступить в действующую армию. Ими двигало желание «попасть на войну и самим поколотить немцев» [Всемирная иллюстрация 1915 № 47: 4]. В конце июля девушки, не попрощавшись с родителями, сбежали из дома. Они добрались до пригородной станции, где им удалось убедить солдат следовавшего мимо подразделения, чтобы те укрыли их в поезде, который направлялся на фронт. Солдаты согласились и даже снабдили их военной формой. После прибытия на Австрийский фронт присутствие девушек в солдатской форме озадачило и обеспокоило полковое начальство. Вчерашние гимназистки выражали упорное желание сражаться и не поддавались на уговоры вернуться домой. В итоге им разрешили остаться в полку.
Одна из участниц этой авантюры, Зоя Смирнова, в беседе с корреспондентом российской газеты «Новое время» живо и убедительно рассказала о своем фронтовом опыте; этот рассказ был впоследствии перепечатан в The New York Times. Первая битва оказалась очень страшной, особенно для девушек, но вскоре они приспособились к окопной жизни под сильным артиллерийским огнем. Четырнадцать месяцев девушки вместе провели в действующей армии, за это время поучаствовав в нескольких опасных сражениях. Российский корреспондент пишет:
Полк прошел всю Галицию, перевалили Карпаты, беспрерывно участвуя в боях, и они от него не отстали ни на шаг… Бои, в которые попадал полк, были кровопролитные и жаркие, в особенности весной, когда немцы подвезли на Карпаты свою тяжелую артиллерию и стали наступать на нас знаменитыми фалангами.
Наши войска переживали настоящий ад, и вместе с ними переживали его и юные доброволицы [Там же].
Не все молодые женщины пережили это испытание; одна из девушек была убита германским снарядом на глазах у подруг. Сама Смирнова была дважды ранена; во второй раз она без сознания осталась лежать на поле боя, и лишь случайно ее нашли санитары с носилками. Раны оказались слишком серьезными, и Смирновой больше месяца пришлось провести в госпитале в тылу. Ее произвели в младшие унтер-офицеры и наградили Георгиевским крестом за храбрость[14]. После излечения она вернулась в расположение войск, но не нашла свой полк, который перевели на другой фронт. Смирнова встречала в окопах незнакомые лица и чувствовала себя неуверенно без поддержки сослуживцев и подруг. Однажды она потеряла самообладание и заплакала, тем самым выдав свой истинный пол. Офицеры нового полка убедили ее сменить солдатскую форму на костюм сестры милосердия. Она так и не узнала, что произошло с другими девушками из ее предыдущего подразделения [Там же].
Смирнова рассказывала, что солдаты-мужчины относились к девушкам чрезвычайно уважительно и с большой долей отеческой заботы. Создается впечатление, что для полка эти девушки были чем-то вроде талисманов. Бритоголовые, одетые в военную форму, они походили на юношей, а мужчины-сослуживцы видели в них таких же солдат, как они сами. Смирнова утверждает, что в какой-то момент она и ее подруги настолько ассимилировались, что стали называть друг друга мужскими именами и почти забыли о своей прежней женской жизни. Впрочем, мужчины никогда полностью не забывали, что они женщины, и продолжали следить за своим поведением по отношению к ним [Там же].
Поддержка со стороны мужчин зачастую была ключевым фактором для зачисления женщин-солдат в действующую армию. Подобно описанным ранее двенадцати девушкам другие женщины также находили помощников и покровителей, оказывавших им поддержку. Офицер по фамилии Яковлев поступил так в отношении одной девушки, которая хотела поступить в его подразделение, готовившееся к отправке в Галицию. Он вместе с двоюродным братом девушки, поручиком того же полка, склонился на ее настойчивые мольбы взять ее с его частью на фронт, несмотря на то, что Яковлев назвал трудностями, связанными с выполнением такой просьбы. Он и его товарищи-офицеры неоднозначно относились к присутствию в их рядах женщины, но согласились взять ее с собой и не раскрывать ее истинную личность полковому командиру. Ее соответствующим образом обмундировали и вооружили, и вместе с остальными солдатами она отправилась на передовую. Вскоре девушка приняла участие в боевых действиях и проявила себя как храбрый солдат. Она даже с риском для жизни вернулась за раненым солдатом, когда ее подразделение уже отступило. О ее храбрости доложили командиру, который вскорости узнал о том, кто она на самом деле. Вскоре девушка была ранена и отправлена в тыл на лечение. Впрочем, после ее выздоровления командир согласился снова принять ее в полк [Девушка-воин 1915: 5].
Нередко женщины-солдаты следовали в армию за возлюбленными или членами семьи. Женщины уходили на фронт одновременно или вслед за главными мужчинами в их жизни: мужьями, отцами, братьями, любимыми. Молодая крестьянка Александра Брайко добровольцем поступила на службу в полк, в который после начала войны забрали двух ее братьев [Женщины и война 1915:73]. Марфа Малько, жена унтер-офицера, сражалась вместе с мужем, пока он не погиб, а сама она попала в немецкий плен. Она участвовала в трех сражениях, при Сохачеве (Польша) захватила немецкое знамя и застрелила двух неприятельских солдат, гнавшихся за ней [Warrior Women 1915: 42]. Другая женщина-солдат, которую в марте 1915 года обнаружили вместе с мужем в московском лазарете, также последовала в армию за супругом. Когда ее мужа-студента призвали на воинскую службу, она выдала себя за его брата и поступила фельдшером в ту же роту. Их подразделение преследовало австрийцев до Козеницкой пущи и два дня провело в окопах под сильным неприятельским обстрелом близ Ченстоховы (Юго-Западная Польша). Когда рота отправилась в атаку, эта женщина-солдат последовала в бой за мужчинами. И она, и ее муж были ранены и направлены