— А почему тогда это должно её заботить? Если ты хотела спросить, есть ли у меня дети, то нет. С того времени, как мы расстались, свою позицию я не изменил.

Да, Олег сразу мне сказал, что дети — финал не его истории. Может, позже, он и передумает, но пока нет. Видимо, не передумал.

Меня интересовала позиция его жены: разве ей не хочется иметь ребёнка? Впрочем, бывший прав, дети не являются обязательным атрибутом брака. Некоторым хватает для полного счастья только второй половины.

«Счастлив ли ты?» — так и подмывало спросить, но это было бы уже на грани хамства, а я не в том положении, чтобы дерзить.

— Завтра вам обоим надо встретиться для урегулирования имущественных споров, — тем временем продолжил Олег.

Он сидел за столом напротив и сухо обсуждал предстоящую встречу с Ником и его адвокатом, а я поймала себя на том, что слушаю вполуха и борюсь с желанием дотронуться до его рукава, чтобы убедиться: Олег мне не снится, он реальный, живой. И он согласен подарить мне ребёнка.

Удивительно, но это так! И я ничем не заслужила такого подарка и даже не могла нормально выразить благодарность за его помощь. Слова застревали в горле, к глазам подступали слёзы.

Олег не любил мелодрам, вот и приходилось сдерживаться. И почему я не могу сказать «спасибо» просто так, без разглагольствований и демонстрации неуместных между нами чувств?

Наверное, потому что бывший так и не стал мне абсолютно безразличен. Не то чтобы… Чёрт, снова я оправдываюсь! Глупо, чертовски глупо. И никому не нужны мои терзания, даже мне самой. Особенно мне.

* * *

Олег

Я не любил приходить домой рано. С тех пор, как женился, квартира больше не казалась пустой и безраздельно принадлежащей мне берлогой. Саша обладала тонким вкусом и деликатностью — достоинствами, которые с лихвой искупали её транжирство и беззлобную болтливость.

Вот и сейчас, накинувшись с порога с поцелуями, она выливала мне на уши все новости, что собрала за неделю. В основном, это был пересказ вечерних политических прогнозов и экономических вероятностей.

Саша знала, что я терпеть не могу светские сплетни, поэтому старательно штудировала интересные мне темы и записывала их в тетрадку круглым детским почерком. Наверное, это меня в ней и подкупило. Жена стремилась жить теми же интересами, которыми дышал я, и научилась неплохо разбираться в Административном и Семейном кодексах.

У жены с Зоей было много общего. И стремление записать важные моменты, чтобы не позабыть, и абсолютная честность в отношениях.

— Я иногда смотрю на мужчин вокруг и думаю, почему я тебе не изменяю, — как-то произнесла жена, сидя напротив, сложив руки, и смотрела, как я поедаю картошку с селедкой, запивая всё это холодным молоком.

— Наверное, потому, что я разведусь с тобой, — парировал я, но Сашу это не смутило. Её вообще трудно было заставить стушеваться и краснеть:

— Но ты ведь всегда на работе, — пожала она полуобнажёнными плечами как ни в чём не бывало. Жена любила откровенные наряды, но носила их преимущественно дома. — И не заметил бы!

— Это провокация? — я отодвинул тарелку и спокойно допил молоко. — Весьма неумно, Саша. Хочешь заставить меня ревновать?

— Ты ледышка! — бросила жена, но тут же кокетливо поправила: — В жизни, конечно, не в постели.

Будто случайно упала бретелька с худых плеч, а на губах заиграла невинная улыбка. Саша знала, как меня завести, она умела молчать о важном и говорить глупости, поддерживающие у нас обоих иллюзию разговора. Большего мне от неё не требовалось. Да она и не смогла бы дать больше, чем есть.

В этот вечер я не пожалел, что заявился домой непозволительно рано. Саша расслабила меня и продолжала даже после разрядки шептать о любви и бабочках в животе. Фраза казалась ей умной и эротичной.

— Почему ты улыбаешься? — спросила жена, поднырнув под плечо.

«Каждый зверь после соития печален, кроме женщины и петуха». Народная мудрость.

— Так, вспомнил кое-что. Тебе будет неинтересно.

Фраза-пароль. Стоило её произнести, и для Саши загорался стоп-сигнал: не влезай — убьёт. Приятно иметь понятливую жену, во всех смыслах иметь и во всех значениях понятливую.

Коснувшись мягких светлых волос Саши, я некстати вспомнил о Зое. Даже неприятно стало.

После любви она всегда лежала рядом, растянувшись на кровати и прогнувшись в спине так, что маленькие аккуратные груди дразнили и звали продолжить прерванный на отдых разговор. В такие моменты она была скупа на слова, но не на эмоции, отражающиеся в глазах.

Зоя. Жизнь, которая всё время просила её найти, будто предчувствовала, что однажды исчезнет. И я нашёл, но другую. Почти такую же и совершено не похожую. А Зоя сама виновата!

— Ты делаешь мне больно, — прошептала Саша, и я понял, что сжал в кулаке волосы жены.

— Прости. Я не специально.

«Как будто это что-то меняет».

Наступил день досудебных слушаний. Я раздумывала только об одном, что надеть, и гнала прочие мысли. Не потому что была кокеткой и хотела показать мужу, кого он теряет, а скорее наоборот, чтобы Ник увидел, что я настроена серьёзно. В итоге остановила выбор на джинсах и белой футболке.

Олег заехал за мной за час до мероприятия.

— Ты так и не научилась водить машину? — спросил он, не поворачивая головы, когда я юркнула на переднее сиденье его новенькой «Тойоты».

Бывший остался верен своим привычкам, хотя машина была уже не той устаревшей моделью, что в своё время являлась свидетелем наших безудержных ласк.

— Нет, мне не к чему лишние нервы, — ответила я, смотря в боковое стекло. Спустя годы мы снова сидели рядом, но всё стало по-другому, да и мы уже не те.

— Развод оформим быстро, — между тем по-деловому скупо и холодно рассказывал Олег, будто читал неинтересный доклад. — Судья может дать два месяца на примирение, но если ты сможешь найти серьёзную причину, то она смягчится и разведёт вас быстро. Реши для себя, готова ли при всех рассказать об измене мужа? Или тебе легче будет пойти на попятный?

И снова Олег проверял меня. Я так устала от его сомнений в моей искренности, похоже, бывший считал меня двуликой обманщицей, или той, кто сама не знает, что ей понадобится в следующий момент. И это после нескольких лет совместной жизни, обидно!

— Не пойду, не уговоришь, — сжав зубы, прошипела я и тут же громко произнесла: — Останови машину! Останови, иначе выпрыгну на ходу.

В доказательство своих слов я приоткрыла дверцу. Конечно, прыгать не собиралась, но знала, что Олег не станет рисковать.

Он вообще был тип не рисковый, чем уравновешивал мою юношескую безбашенность. Олег — оплот здравомыслия, от которого я фанатела и когда-то была готова ползти за ним на коленях хоть на край света.