Когда родители делят детей и решают, с кем они будут жить, а кто платить им алименты, всё-таки вслух ведутся разговоры о благих намерениях, о любви, о том, как будет лучше потомству.

В случае, когда разводится бездетная пара, всё сводится к смертельным обидам. И к деньгам, способным их компенсировать.

На самом деле, знаю по себе, деньги на это не способны. В бездетной паре внимания людей сфокусировано друг на друге, и всё проходит болезненнее. Даже если со слов разводящихся, плевать они друг на друга хотели. Особенно в этом случае.

Если отец хоть немного думает о детях, то он не станет обирать их до нитки, да и закон заставит родителя нести ответственность сполна. И никакие серые зарплаты не утаишь, опять-таки если к делу подойти грамотно.

Я всегда готовлю битву заранее, пока противная сторона не очухалась и не задумалась о таких приземлённых вещах, как переписывание имущества на ближайших родственников. Это не так просто, как многим мнится. Всегда остаётся след, и в один прекрасный миг я добиваюсь того, что сделка признаётся недействительной.

И теперь мне предстояло заняться разводом Зои и этого недоумка, решившего, что он может безнаказанно ей изменять. За всё надо платить, и он заплатит последними трусами! К сожалению, моя бывшая не кровожадна, муж легко надавит на жалость и попытается «договориться».

Я даже знаю наизусть, какими словами всё это будет сказано: «Ты же понимаешь, что мы всё равно не чужие. Давай останемся если не друзьями, то добрыми знакомыми». Так всегда говорят, когда рыло в пуху, а зад в дерьме.

Но Никиточке Добронравову не повезло. Зоя обратилась ко мне. С разводом я ей помогу честно, но с остальным? Скорее всего нет, прочем, посмотрим, как она будет выполнять свою часть договора. Настолько будет стараться.

Всегда можно сказать, что всё сделано недостаточно хорошо. Идея Зоя мне не нравилась, более того, она меня пугала.

Общий ребёнок, как ни крути, привяжет меня к ней покрепче любого каната и сделает покорнее пластилина. А это совсем не входило в мои планы. По крайнее мере, пока я не решу, что Зоя достаточна поплатилась за то, как поступила со мной.

Бесило, что между нами так и не была поставлена точка. Та самая, после которой хочется выдохнуть, закрыть глаза и послать прошлое к чёртям собачьим, сделав вид, что его не было. А так получается, что она может дёргать меня за поводоук каждй раз, когда нужно, а нет — отпустит.

Да и к слову, Зоя заслужила ребёнка, только я не уверен, что этого хочет она, а не придурковатый муж. Поэтому на поводу не пойду, не телок. Да и не только поэтому. Нет, Зоя, так не пойдёт!

Мелко обманывать женщину в трудной ситуации? И плевать! Как ни крути, а виновата она сама. Да и я не их тех, кто прощает. Вернее не так: безразличного мне человека — запросто, а Зоя так и не вошла в эту славную когорту. Пожалуй, только она и не вошла, даже спустя пять лет.

Ночью мне снились странные сны эротического толка. Приходилось ворочаться в постели, но внизу живота надолго поселилась тяжесть, приходилась крепко сжимать ноги, чтобы не взорваться и не начать постанывать, бесстыдно виляя бёдрами.

Самое странное, что не могла определить, кто же является героем моих снов. Сначала была уверена, что это Ник, а потом присмотрелась и поняла: нет, не он, другой.

Странно, подобные сны мне не свойственны. Так-то я не могу назвать себя особо страстной натурой, среднестатистическая женская особь, у которой случается плохое настроение, головные боли и полное неприятие физического контакта. Я очень завишу от цикла, погоды, настроения и расшатанных нервов.

Стоит подёргаться, и кожа зудит, а всё, чего мне хочется, встать под горячий душ, чтобы потом сразу юркнуть в постель, свернуться калачиком под одеялом и, обнявшись с потрёпанным одноглазым плюшевым медведем, заснуть. Я так и не призналась мужу, что этого инвалида-медведя мне подарил Олег.

* * *

В тот день было солнечно и жарко, вдобавок у меня болел живот, потому что вот-вот должны были начаться женские дни. Они всегда проходили с болью, которую я умасливала нурофеном или иным анальгетиком.

Но признаться в том, что не хорошо себя чувствую, я не могла. Не хотелось отменять встречу, это раз, и мы с Олегом пока ещё не были настолько близки, разве что целовались пару раз, чтобы прямо рассказать ему о своей проблеме.

Я всегда стеснялась признать очевидное, как есть, что вот могу быть хмурой и резкой, потому что чувствую боль. Мама умерла, едва мне исполнилось семь, а отец никогда не говорил со мной на женские темы и не поручал этого мачехе, вот я и выросла с мыслью, что говорить о подобном неприлично.

Наверное, поэтому и сошлась с Олегом так легко, он тоже был «вселенной в себе». Мы могли молчать вместе, не находя это скучным. Или разговаривать на одном нам понятном языке.

— Малыш, ты инопланетянка, — часто говорил он, когда я поступала не так, как принято.

Например, могла радоваться солнцу, выглянувшему после дождя, или божьей коровке, севшей на руку, больше, чем драгоценностям и тряпкам. Или билетам в кино на последний ряд.

В тот день Олег только заглянул мне в глаза, как всё понял. Не стал ни о чём допытываться, а повёл меня в ближайшую торгушку и купил коллекционного плюшевого медведя.

— Это уценка, он получился одноглазым. Уж не знаю, почему так, — словно извиняясь, говорила продавщица, а я сразу поняла: хочу только этого.

Медведь сидел в коробке поодаль от собратьев и казался грустным. Он был иным, одиноким. Похожим на меня, до того как Олег стал крепко держать меня за руку.

— Думаешь, я инфантильная? — Вопрос был задан сразу, как только мы вышли под яркое солнце.

Сжимая в руках медведя, которого сразу достала из коробки, я смотрела, щурясь от солнца, на Олега, а он на меня. А потом обнял и поцеловал: в губы, но так, будто я была младшей сестрой.

Зато внизу живота отпустило. Мы тогда прогуляли до поздней ночи, благо я взяла с собой пару запасных прокладок.

— Думаю, ты особенная, — на полном серьёзе ответил он.

— Особенная в смысле ненормальная? — я засмеялась, но в душе дрогнула: не хочется разрушать сказку. Если Олег считает меня психически неустойчивой, нам не по пути.

— Особенная, в смысле притягательная, — прошептал он и поцеловал меня по-взрослому. Как свою любимую женщину.

А медведь, стиснутый между нами, только похрустывал от досады, но никто не обращал на его недовольство никакого внимания.

* * *

Уже утром следующего дня мой телефон стал разрываться от звонков. Звонили с клиники, потому как Ник предупредил их, что я могу передумать и вообще тяжело переживаю, что ребёнка должна выносить другая, поэтому меня так и клинит. А на самом деле, конечно, я приеду на перенос эмбрионов. Вот сукин сын! Ничего, это только начало!