Работал я в ремстрое, выписал кирпича.

Мне как ударнику труда выписали без митинга.

Сам стены клал.

Верх сам сгандобил.

Двери с лазом для кошек сам навесил.

Сам печку выложил на чистую душу.

Окна сам вставил.

Одно слово, всё, всё, всё сам. Я не Машутка там какая Кривоногих. Руки у меня всё же правильно пришиты. А кому талан, тому всё.

Как видишь, не на засолку собирал я себе эти пятнадцать ремёсел. Нужда заставит сопатую любить…

Итак, учился я на агронома.

К этой главной своей идее я подлаживал всего себя. Уж к чему, к чему, а к учебе отношение у меня всегда почтенное. Коллекционировать тройки меня не прельщало. Такую зачётку стыдно поднести кому. Хотелось всё как посолидней сдать.

А хочешь сдать хорошо, готовься к сессии по серьёзке.

Я старался выкласть душу. Да разве одновременно ладом готовиться к сессии и работать возможно? Учеба первей всего!

За месяц-полтора до сессии я увольнялся, мёртво брался за учёбу, сдавал экзамены и зачёты. А после сессии шёл уже проситься на новую работу. Отсюда и набежало столько ремёсел мне в сети.

А самое важное дело, ради чего пускай и на спор весь сыр-бор я затевал, так и не далось мне.

Не-е, по бумажной части полный абажур. Диплом почти с отличием мне честь честью отдали. Ромбик такой красивый тоже отжаловали.

Ветром радости несло меня домой к мамушке. Была мамушка уже в больнице. Ну, думаю, увидит диплом почти с отличием, сразу поднимется!

Мамушка меня не узнала.

Я ласково поднёс поближе диплом почти с отличием, значок.

Она как-то сморщилась, изморно замахала на меня руками. Надёрнула одеяло на лицо и жертвенно, с надрывом заплакала.

До самого конца мамушка не узнавала меня. Только устало и угрюмо смотрела на диплом из моих рук, вовсе не понимала, что это такое.

Да понимал ли я сам?

Я уходил от мамушки…

Диплом почти с отличием топорщился в кармане. Мешал…

И с ним я так и не стал агрономом.

Не дошёл до своего полюшка…

10

Страх высоты многим мешает делать карьеру.

Джангули Гвилава

И для Гордея, и для меня третий курс оказался завальным.

На третьем курсе быканат[42] требует справку, что ты, такой-то, арбайтен унд копайтен по избранной специальности.

Не постеснялись, спросили справку у Гордея. Гордей был богаче меня двумя курсами.

К той поре Гордей раскушал, что ему выгодней доспать до бабьей пенсии на лавочке под дверью у компрессорной,[43] чем менять всё, ставить всё кверх тормашками и начинать новое, садоводово, житие Бог весть где и Бог весть как. Тут ты воздаёшь храпуна, и сны идут тебе в зачёт как вредные. По вредности выскочишь на пенсион еще крепеньким петушком.

Это раз.

Во-вторых, прибился он к мнению, — хватил выше Ивана Великого! — что способней и спокойней покупать яблоки-груши в ларьке, нежели самому растить.

Вследствие всех этих умствований Гордей заленился соскользнуть на колею садоводческую — ему не послали вызов на сессию.

Неслышной, сухой веточкой отпал Гордей от института.

Но вот звонит мой час.

Я раскланялся с почтой и увеялся на практику в ближний колхоз, в село Малиновые Бугры, или, как их ещё звали, Вязники.

Там-то я и увяз.

Ни с того ни с сего кинули мне сразу вожжи от целой бригады. Иди направляй!

От такого навального доверия стало жутковато.

А тут посевная.

Первая моя посевная…

Что за народ сбежался в поле?! Мат на мате.

Шатнулся я в просвещение.

— Мужики! — кричу. — Не смей ругаться на севе! Урожая не будет!

Они ржут.

Я свои вожжишки не роняю:

— Один вон уральский учёный двадцать лет изучал силу бранных слов. И доказал… «Зёрна, политые водой, которую ругали трехэтажной бранью, проросли лишь на 49 процентов. Вода, заряженная вялым матом, подлучшила результат — 53 процента проросшей пшеницы. Затем учёный полил семена водой, над которыми читал молитвы. И семена проросли на 96 процентов».

Меня крепенько просмеяли на все боки и я притих со своей гипотезой "О влиянии ненормативной лексики на психофизическое состояние живых организмов".

Не дождался я своей первой уборки. Под матюжок сломала меня моя же первая посевная… Первый блин… На то он и первый, чтоб просвистеть комом.

Один сменьшил норму высева семян, ловчит побольше намотать гектаров на колесо. Второй архаровец в менялы заделался. Чувал семенного зерна при мне меняет на бутылку бормотухи или кисленького. Надирается по-чёрному и горит с вина.

Умом просекаю, надо бы мне этого менялу за хвост да к участковому. А я не могу.

Душа умирает…

Все тащат живым и мёртвым. Я не могу видеть эти страхи. Не то чтоб на дыбы всплыть — боюсь, ядрёна марш, голос поднять. Сбега́ю! Абы не видеть. Абы не быть свидетелем. А то ещё прибьют да закопают… В каждой избушке свои погремушки.

Или…

Погодистый день.

Позднее, старое утро. А у меня ещё не все в работе.

Иду, погоныч, гнать в толчки.

Приворачиваю к уваловатой, раскормленной бабёнке. Она будто ждала. Моментом на стол дымных щец, сметанки, мяска.

Буркнул про работу.

Надо бы и уходить — ноги́ поднять не могу.

Знамо, голодная блошка выше прыгает. И до таких степеней я напрыгался, что нету моей моченьки подошвы от пола оторвать. Приварило! Как тут уйти?

Столбом торчу на порожке.

Молчу.

А у самого голова с голода кругом идёт.

А в животе некормленые медведи ревут.

А она, ахрютка, заводит свою сахарную песнь песней:

— Жаль каковецкая! Поди, Валер Вы наш дорогой Палыч, устали, бегамши по дворам да выгонючи в толчки наших чёрных коммунариков[44] у поле? Не поевши сами, гляди? Жёнка-то хоть какая значится в наличности? Есть ли кому подкормить?

— Откуда… Я ещё студент. А студенту нельзя жениться. Если он будет уделять основное внимание жене, вырастут хвосты, а если учёбе — рога. А ежель разом хватнётся с жаром за то и за другое — отбросит копыта… Получается кислый пшик…

— А Господи! — полохливо и дробно крестится она. — Это ж куда такая ига бегить?! А… Совсема выпала из толку, совсема вылезла из ума… Пирожки ноне расхо́роше пеклись! Не зябли! — и выносит, смертушка верная моя, на расшитом петухами полотенечке цельную горуху ещё тёплых пирожков со смородинкой!

Знает, продувная бестия, чем добить!

Я вижу, как пирожок сам радостно заворочался в сметане, сам только ско-о-ок мне в самовольно распахнутую настежь варежку!

Я даже пожевал.