Пришлось наслать на него легкий морок, так что утром он проснулся весь выжатый как лимон и с твердым убеждением, что всю ночь занимался любовью с пригожей знахаркой.

Две недели назад она, поблагодарив торговцев, оторвалась от обоза и направилась к Чернобылю в ожидании подходящей оказии отправиться в Киев. К старому дураку Велимиру. Пара золотых солидов из казны Мар‑Гаддона и место на ладье, шедшей на юг, оказалось ей обеспечено.

Вот еще вопрос – как ей втереться в доверие к князюшке?

Конечно, магией задурить голову несложно, но…

Внезапно ощутила направленный на нее поток внимания – и внимания недоброго.

Незаметно скосив глаза, Файервинд узрела двух небритых типов, внимательно ее изучающих. Подобные встречи случались не раз в долгой жизни ведьмы и всегда заканчивались нехорошо для развратных наглецов.

Смущало, что во взглядах парочки не было похоти.

Мысленно чародейка произнесла заклятие и усмехнулась. Аура незнакомцев была серо‑коричневой, лишь слегка отливая оранжевыми тонами желания.

Голод и жадность владели ее новоявленными врагами.

Ясно – двое неудачников, судя по лицам, жители дряхлой Римской Империи, поиздержавшись, решили пополнить кошель старым как мир способом, при этом выбрав, как им кажется, беззащитную жертву.

Намерения их читались в ауре элементарно.

Ограбить, а в случае чего убить и изнасиловать.

Слава темным богам, именно в такой последовательности, а не наоборот.

(Признаться, то, что ее великолепное тело было для разбойников всего лишь в лучшем случае приложением к ее кошельку, в глубине души задело ведьму.)

Минуту или две Файервинд обдумывала, как ей быть. Пришедший в голову план заставил ее улыбнуться. Он был безупречен. В любом случае она выиграет. Тем более нечто подсказывало ей – эта встреча не простая случайность.

* * *

Утро вступило в свои права.

Весело пели птицы, приветствуя солнце, и в унисон им доносилось пение жрецов из храма Чернобога – они благодарили своего владыку за то, что тот соблаговолил уйти и ночь сменилась днем.

А из ворот харчевни «Три кабана» появился одинокий путник, вернее – путница.

Следом за ней не вышел никто. Ибо те, кто наметил ее своей жертвой, покинули заведение за полчаса до того, и теперь их глаза следили за чародейкой из‑под низко надвинутых капюшонов хламид.

Оба рыцаря осторожно следовали за Файервинд, перебегая от дерева к дереву и маскируясь среди придорожных кустов. Незаметно преследовать и скрытно нападать их выучили еще в первый год пребывания в ордене.

И сейчас тевтонец и бритт готовились применить столь неблагородные, но порою полезные знания на практике. Да не ради высокой цели и не к вящей славе ордена, а ради того, чтобы отобрать кошелек у беззащитной тетки.

Между тем Файервинд, прекрасно зная о преследователях, медленно, но верно сокращавших расстояние, не могла удержать улыбку.

Парочка грабителей действовала довольно ловко и хитроумно, что было весьма странно – обычно лихие люди предпочитают тупую и прямолинейную тактику: засесть в засаде, а потом кинуться на оторопевшего путника, беря не умом, но наглостью и нахальством.

Чародейка пожала плечами.

За ее очень долгую жизнь кто только на нее не нападал – от наемных убийц, посланных обиженными ею королями, до боевых монахов из инквизиции Святого острова и от пиратов до коллег‑колдунов. (Все попытки кончались для ее врагов одинаково плохо.)

Но вот разбойники встретились ей первый раз. И то попались какие‑то необычные разбойники.

Ну ничего, разберемся.

А пока немного поиграем.

Та‑ак…

Сейчас небольшое заклятие Кружного Пути, какое так любят лешие. Легкий Туманный Полог – и посмотрим, как два охотника за чужим добром будут блуждать в трех соснах.

* * *

– …Послушай, а ты точно помнишь, что она шла именно тут?! – уже, наверное, в третий раз справился Гавейн.

– Да говорю ж тебе – сам видел, как она сюда свернула! – рыкнул, теряя терпение, Парсифаль.

– Тогда почему?..

– Да не знаю я! – вспылил тевтон. – Отстань! Лучше смотри в оба! Она не могла далеко уйти!

И в самом деле – уйти в этом небольшом придорожном перелеске было решительно некуда. Слева и справа от него тянулись старые безлесные пустоши на месте, где мужики выжигали лес под пашню (хорошо живет тут народ, земли много).

А прямо лежало болото, куда путница вряд ли бы сунулась.

Неужели же треклятая девка что‑то почуяла и сумела их обмануть? Нет, чушь! Не ведьма же она в самом деле?!

Парсифаль с Гавейном совсем было отчаялись и хотели уже повернуть обратно, как вдруг деревья расступились, и узкая тропинка вывела их на поляну.

Там на пенечке сидела их предполагаемая жертва, мирно расстелив перед собой платочек, на котором лежала луковица и пара яиц – она, видно, решила перекусить в дороге.

Файервинд же своим вторым зрением изучала вывалившихся на поляну встрепанных громил.

Ничего вроде особенного. Два голодных и злых мужика, наверняка давно не мывшихся. Один – явный тупица, второй – хотя и поумнее да попригожее, но трусоват и невежда.

Ага! Это что‑то новенькое. Хм‑хм…

В их ауре она заметила слабый отпечаток некой странной, но весьма могущественной магии, не похожей ни на обычное земное чародейство, ни на старую и хорошо знакомую магию народа ти‑уд, ни на волшбу Малых Народцев.

Это удивило и встревожило ее.

Пожалуй, с ними надо будет поговорить.

– Мир вам, святые отцы, – с милой улыбкой приветствовала их Файервинд.

– Привет и тебе, дшерь наша, – буркнул из‑под капюшона Гавейн, вспомнив годы, проведенные в ордене Мечехвостов. – Куда направляешься?

– Я? – переспросила Файервинд. – Моя дорога лежит в Искоростень, достопочтенные.

– Искоро… что? Так вот знай, красавица, что дорога эта на Киев лежит, – развеселившись непонятно почему, заявил Гавейн. – Не хочешь ли ты обмануть нас? Это же грех…

– На Киев? – Дрожь в голосе Файервинд была почти неподдельной. – Тогда простите, святые отцы, мне нужно сейчас же идти искать другой путь. Вы же не будете возражать, если я вас покину?

С милой улыбкой Файервинд встала.

– Не будем! – подтвердил бородач. – Но сперва скидывай с себя пояс! Посмотрим, чем он у тебя набит!

– Э‑э‑э… простите, что вам надо? – удивленно переспросила девушка, округляя глаза.

– А чего тут понимать, елы‑палы?! – гаркнул, теряя терпение, бритт. – Гони монеты, дура безмозглая! И вообще, не слышала разве – бог велел делиться!