Вслед за Лисилом она сошла с тракта, затем вдруг запнулась, неуверенно огляделась.

— Что такое? — спросил полуэльф.

— Сама не знаю. — Магьер покачала головой. — С тех пор как зашло солнце, я не могу отделаться от чувства, что кто-то… — Она оборвала себя.

— Что — «кто-то»? — переспросил он.

— Да ничего. Устала я — вот и все. — Магьер пожала плечами. — Давай станем поближе к дороге — слишком уж тяжело тащить тележку через кустарник.

С закатом быстро похолодало, и Лисил уже продрог, а потому поспешил выбрать подходящую для стоянки прогалину. Магьер вынула из мешка выщербленный котелок, достала чай, сушеное мясо и яблоки, а Лисил расчистил на земле место для костра и проворно развел огонь.

Хотя он держался спокойно, на душе у него было тяжело. Вот и снова они весь день провели в обыденных хлопотах, толком так и не поговорили. А ему очень хотелось обсудить кое-что еще, кроме обустройства стоянки.

— Помочь тебе привезти сюда Мальца? — спросила вдруг Магьер.

— Да нет, не нужно. Он и сам дойдет.

Лисил вернулся к тележке и тонкими смуглыми руками обнял за шею дремлющего пса.

— Просыпайся, малыш, пора подкрепиться.

— Как он там? — окликнула Магьер.

Пес мгновенно открыл глаза и, радостно заскулив, облизал лицо Лисила. Затем вывернулся из хозяйских объятий и, легко выскочив из тележки, затрусил прямиком к костру и ужину.

— Сама увидишь, — отозвался Лисил. — По мне, так ему уже до чертиков обрыдло трястись в тележке.

Лисилу всегда казалось странным отношение Магьер к Мальцу. Она ни разу не погладила пса, да и говорила с ним редко, зато неизменно заботилась о том, чтобы он был сыт и по возможности обихожен. Лисил, с другой стороны, с удовольствием возился и играл с Мальцом, но в те давние дни, когда с ними еще не было Магьер, псу частенько приходилось самому добывать себе ужин, потому что легкомысленный хозяин просто забывал его покормить.

Лисил распряг ослика, привязал его там, где трава погуще, и вернулся к костру.

— Пол-лиги назад мы миновали боковую дорогу, — как бы между прочим заметил он, наливая из бурдюка воду в котелок, чтобы вскипятить чай. — Вполне возможно, что эта дорога ведет к деревне.

— Если ты хотел там заночевать, мог бы сказать об этом и раньше, — тем же безразличным тоном отозвалась Магьер.

— Да не хотел я… — Лисил осекся, разозлившись наконец на это вежливое безразличие. — Ты прекрасно знаешь, что я хотел! Пускай мы уже не в Стравине, но ночи в здешних деревнях такие же темные. Мы проходим мимо прибыльного дельца только потому, что тебе, видишь ли, расхотелось работать! Хочешь купить таверну? На здоровье! Только не пойму, с какой стати нам уходить из дела без гроша в кармане?

— У меня в кармане грошей достаточно, — напомнила Магьер.

— А у меня — нет! — Лисила не на шутку взбесило ее хладнокровие. — У меня всего-то и есть, что доля с одной деревни, а ты даже не предупредила меня, что хочешь выйти из дела. Кабы я это знал заранее, я бы тоже позаботился о своем будущем.

— Это вряд ли, — сказала Магьер. Голос ее был все так же ровен, и на Лисила она не смотрела. — Дарилинское красное — вино не из дешевых, а не будь вина, ты нашел бы, с кем сыграть в карты, или же проникся бы жалостливым рассказом смазливой служаночки. Даже если б ты все знал заранее, это ничего не изменило бы.

Лисил тяжело вздохнул, в уме лихорадочно подыскивая более веские аргументы. Он прекрасно знал, что Магьер многое недоговаривает. Они проработали вместе не один год, но она по-прежнему пряталась от мира и от него, Лисила, за незримой стеной молчания. По большей части Лисила это даже устраивало — у него, в конце концов, тоже было, о чем умалчивать.

— Почему бы нам не обработать еще хоть одну деревню? — наконец спросил он. — Их тут пропасть, и…

— Не могу. Больше не могу — и все. — Магьер прикрыла глаза, словно так можно было отгородиться от мира. — Стоит только вспомнить, как волокла в воду труп этого сумасшедшего… Не могу. Я слишком устала.

— Ладно. Хватит об этом. — Лисил отвернулся. — Расскажи-ка мне тогда про эту таверну.

Магьер тотчас воодушевилась:

— Миишка — город небольшой, рыбацкий, и основной доход ему приносит прибрежная торговля. Посетителями нашими будут в основном рабочие да еще моряки, которым после трудового дня охота выпить и поиграть в карты. Таверна двухэтажная, наверху — жилые комнаты. Название я пока еще не придумала. Это дело как раз для тебя. Можешь даже нарисовать вывеску.

— И ты хочешь, чтобы я держал банк, хотя прекрасно знаешь, что в пяти случаях из десяти я проигрываю? — осведомился Лисил.

— Держать банк еще не значит играть самому. Именно поэтому заведение всегда остается в выигрыше, а ты — с пустым кошельком. Будешь вести честную игру в «фараона», и мы по-прежнему будем партнерами. Сам видишь — не так уж сильно изменится наша жизнь, как ты думаешь.

Лисил встал, подбросил хвороста в огонь, сам не понимая, почему так упрямится. Предложение Магьер куда как щедрое, и она всегда была с ним откровенна. Во всяком случае, насколько она вообще может быть откровенна, этакая молчунья. Никто еще ни разу в жизни, строя собственные планы, не принимал в расчет и его, Лисила. Быть может, ему просто не по душе неизвестность и риск, которые стоят за этой, на первый взгляд привлекательной затеей.

— И далеко эта Мушка? — спросил он вслух.

— Миишка. — Магьер тяжело вздохнула. — Город называется Миишка, и до него еще лиги четыре на юг. Если не будем мешкать, то придем туда уже завтра к полудню.

Лисил вытащил из мешка бурдюк с вином, мельком отметив, что Малец бродит вокруг стоянки и принюхивается. Теперь полуэльф начал уже всерьез обдумывать планы Магьер насчет таверны, и преимущества ее замысла становились ему все больше по душе. Может, мирная, спокойная жизнь позволит расстаться и с его кошмарами… в чем он, впрочем, сомневался.

— Кажется, у меня есть идея насчет вывески, — наконец сказал он.

Губы Магьер дрогнули в едва приметной улыбке, и она протянула Лисилу яблоко.

— Выкладывай.

В лесу на границе лагеря неярко мерцало пятно света. Многие сочли бы это прихотливой игрой сгущающихся сумерек, вот только оно передвигалось в тени деревьев как живое, подбираясь все ближе к костру и замирая всякий раз, когда подавали голос женщина в кожаном доспехе или белокурый полукровка, — словно и впрямь внимательно прислушивалось к каждому слову. Наконец пятно остановилось за крепким дубом, за пределами светового круга, который образовался вокруг костра, и там осталось надолго.

* * *

Рашед, насупленный и нервный, нетерпеливо расхаживал взад и вперед в задней комнате своего пакгауза. Нынче ночью он не захотел, как обычно, выйти, чтобы полюбоваться огромной, ослепительно сиявшей луной. Впрочем, Рашед, всегда уделявший немалое внимание внешнему виду, даже изнывая от тревоги и неопределенности, нашел время надеть черные, ладно скроенные брюки и свежевыглаженную темно-красную тунику.