Он вошел в комнату, привлек Луизу к себе, поцеловал в лоб:

– Нам нужно много денег, Луиза, много, чтобы мы ни о чем не думали несколько лет.

Она чуть было не выпалила, что обещанная безоблачная жизнь закончилась слишком быстро. Еще и года не прошло, а они снова в долгах, несмотря на то, что денег было немало. Инстинкт самосохранения подсказал ей другие слова.

– Хорошо, Франц, я подумаю о Жозефине. Дай мне пару дней.

– Нет, – поцеловал ее в лоб, рассмеялся. – Не дуй губки, Луиза, я шучу. Думай столько, сколько нужно. Запомни, история должна ошеломить Орлеан.

Он ушел, а она завела патефон, чтобы избавиться от ненужных мыслей. Но они, как нарочно, вонзались в виски острыми иглами, причиняя боль. Да и музыка успокоения не принесла. Ребенок разбушевался так, что Луизе пришлось позвать горничную. Та покачала головой, сказала:

– Вам не стоит так переживать, госпожа. Прилягте, отдохните, успокойтесь, думайте о хорошем. Не забывайте, что малыш все чествует и переживает вместе с вами. А ему переживания ни к чему. Ему нужны положительные эмоции. У него впереди серьезное испытание – выход в мир, где он будет беззащитным и одиноким.

– Нет, Далия. Мой ребенок не будет одиноким, – в голосе Луизы прозвучал протест. Она рассердилась на служанку, которая думает о чем-то плохом и заставляет ее, Луизу, в это поверить.

– Как может быть одиноким ребенок, у которого есть родители? Как он может быть беззащитным, если мы его будем защищать? – спросила она с вызовом. – На что ты намекаешь, Далия?

– Ни на что, госпожа. Просто так принято говорить, потому что мы рождаемся и умираем в одиночестве, – ответила Далия.

Поняв смысл ее слов, Луиза улыбнулась:

– Все верно. Рождаясь, младенец в одиночку проходит путь из тьмы в свет. А старые люди идут обратным путем. Они уходят из света во тьму. Их никто не сопровождает, никто.

– Еще бы, найдите мне того, кто согласится по доброй воле спуститься в долину смерти? – воскликнула Далия, осеклась, с испугом посмотрела на Луизу.

– Все в порядке, Далия, не волнуйся, – сказала та, ложась в постель.

Далия накрыла ее одеялом, хотела уйти. Луиза остановила ее вопросом.

– Скажи, а Марлен часто оставалась одна?

– Вы хотите знать, изменял ли ей господин Ферстель? – спросила Далия, глядя ей в глаза. Луиза кивнула. – Да, госпожа. Он делал это много раз…

– Какой ужас, – Луиза съежилась. Подступила тошнота.

– Подай мне воды…

– Вы думаете, что он тратит ваши деньги, госпожа? – спросила Далия, протянув ей стакан.

– Да, – ответила Луиза.

– Я узнаю, так ли это, – пообещала Далия. – Мы не дадим вас в обиду. Отдыхайте и ни о чем плохом не думайте. Не забывайте, вы не одна…

– Я помню об этом, – сказала Луиза, закрыв глаза. Ей хотелось поскорее обо всем забыть и погрузиться в сон, чтобы встретиться с молодым офицером в белом мундире…

Далия пошла в комнату слуг, вызвала Хорхе, передала ему их разговор с Луизой. Он вскочил на коня и ускакал куда-то. Ничего не подозревающий Ферстель крепко спал.

Хорхе приехал к дому Матиаса, спешился, постучал в окно.

– Нам нужно поговорить, – громко сказал он.

Матиас не любил непрошенных гостей, поэтому задал вопрос с долей раздражения:

– Что случилось?

– Нам нужна твоя помощь, – ответил Хорхе.

– Нам? – Матиас усмехнулся.

– Луиза хочет знать, на что господин Ферстель тратит деньги, – сказал Хорхе, проигнорировав его усмешку.

– Она отправила тебя сюда с таким поручением? – Матиас рассердился. – Неужели я похож на сыскного агента, на ищейку, которая будет рыться в чужом белье? Скажи ей…

– Она меня не посылала, – прервал его многословие Хорхе. – Мало того, если она узнает о нашем разговоре, мне не поздоровится. Я приехал к тебе, потому что знаю о твоих чувствах. Госпожа Луиза страдает из-за Ферстеля. А ты хотел ему отомстить. Ведь именно для этого ты пришел в наш дом…

– У меня нет причин для мести, – сказал Матиас сухо. Он не поверил в искренность слов управляющего. Он подумал, что его прислал Ферстель.

– Извини, что потревожил тебя, – Хорхе вскочил на коня, хлестнул его плеткой, крикнул: – Привет сестре… – умчался в ночь.

Матиас выругался, вошел в дом.

– Кто это был? – спросила Иссидора, приехавшая к брату пару часов назад.

Она редко навещала Матиаса, но узнав, что он расписывает потолок в доме Ферстеля, тут же примчалась. Ей было интересно, как живет плантатор, которого она теперь люто ненавидела. Иссидора задала брату множество вопросов. Он не смог ответить и на половину. Тогда Иссидора принялась рассказывать ему о доме Ферстеля, который знала так хорошо, словно она сама его построила и обставила редкой мебелью. Матиас с интересом слушал рассказ сестры о потайных дверях и чуланчиках, в которых можно прятаться.

История о том, что ночью по дому бродит призрак Марлен, заставляя скрипеть ступени и позвякивать подвески на люстрах, Матиаса развеселила. Иссидора обиделась.

– Призрак можно увидеть даже днем, если встать спиной к большому зеркалу, разделенному пополам столешницей, и посмотреть на дверь спальни, – сказала Иссидора.

В этот момент раздался стук в окно. Иссидора вскрикнула, в глазах отразился испуг. Матиас усмехнулся, пошел к двери.

– Кто это был? – спросила Иссидора.

– Управляющий Ферстеля, – ответил Матиас.

– Хорхе? Что он хотел в столь поздний час? – Иссидора с интересом посмотрела на брата.

– Хотел, чтобы я узнал, на что тратит деньги его господин, – ответил Матиас с безразличием в голосе. Его эта тема не интересовала.

– Что? – Иссидора рассмеялась. – Похоже, Хорхе свихнулся. Просить тебя… – увидев, как напряглось лицо Матиаса, осеклась. – Постой. Я что-то пропустила, да?

– Да, – Матиас сел на стул, зажал руки между колен, опустил голову. Он всегда так делал, чтобы скрыть сильнейшее волнение. Иссидора побледнела, воскликнула:

– О, мой мальчик, только не это! Нет… Скажи, что это не так, что…

– Это так, сестра, – он поднял голову. – Я люблю ее, люблю жену Ферстеля… И она любит меня… – встал. – Это полный бред, я знаю, но ничего не могу поделать со своими чувствами, ничего…

– Мы все проходим через огонь, мой милый, – обняв его, сказала Иссидора нежно. – Мы обжигаемся, сгораем, превращаемся в пепел, чтобы потом возродиться к новой жизни. Все пройдет, потерпи немного…

– Я не хочу, чтобы это проходило, не хочу, – простонал он. – Я постоянно распаляю себя, я жажду этого огня. Он помогает мне жить, Иссидора…

– Ну, раз так, то нужно действовать, – она разжала объятия, подняла вверх правую руку. – Если ты хочешь быть рядом с этой девочкой, то ты своего добьешься. Ты же мой брат.