– Хочу просить дозволения помиловать и выпустить механика. Под мою ответственность, – скороговоркой добавил, заметив, что барон собирается возразить. – Во время разговоров с ним память возвращается быстрее. Мы ведь практически одного возраста, и Зурим знает о вещах, которые неизвестны многим.

Просительно глядя в глаза деда, замолчал, в надежде, что он не сможет отказать своему наследнику.

Бросив на меня хмурый взгляд, старик заговорил, подпустив в голос немного ворчливости. Возникло удивительное ощущение, будто рядом сидит родной дед Василий. Тот так же начинал бурчать в ответ на мои проделки и шалости в детстве.

– Мне доложили о твоих частых встречах с этим оболтусом. И вижу – тебе действительно становится легче. Радость от возвращения твоего душевного состояния в норму греет мою душу. Однако пойти тебе навстречу не так просто. – Барон тяжело вздохнул и сжал похудевшие кисти в кулаки.

– Был бы в замке хотя бы еще один механик, то ни за что не подпустил бы Зурима к мастерской ближе ста шагов, но за неимением выбора приходилось мириться с его выходками. Но терпение мое не бесконечно. Из-за его безалаберности чуть не погибли люди. Прощать такое нельзя. Я, внук мой, должен принять непросто решение. – Барон замолчал, уйдя в себя. Пришлось ждать, что он надумает. И нервничать.

Атмосфера встречи немного сгустилась. Или мне так кажется? Готов поспорить на миллион не существующих здесь рублей, что дед мыслит, как сделать так, чтобы и просьбу мою выполнить, и вместе с тем, чтобы все немногочисленные подданные остались в уверенности, что механик наказан. Не зря же барона называют Справедливым. А устоявшееся реноме нужно поддерживать. Умом-то понимал, почему старик долго размышляет над, казалось бы, простой проблемой, но принять средневековые устои и мораль было сложно. Ведь на самом деле ничего запредельного не прошу. Возьми да и выпусти. Барон ты или погулять вышел?

– Сделаем так. Назначу слушание на завтра. Зурим будет осужден и отправлен в ссылку в Каменное. Ты поедешь с ним.

Такой поворот дела меня просто ошарашил. Пришел попросить об освобождении новоявленного учителя, а вместо этого отправляют подальше из замка. Не повредился ли барон в уме на старости лет?

– В дороге и затем в селе у тебя будет достаточно времени общаться с механиком на любые темы. С собой возьмешь десяток Фиша. Свежий воздух и физические нагрузки пойдут тебе лишь на пользу. Маг Корнис поедет тоже.

– Только этого зануду не надо, – невольно вырвался возглас.

– Не спорь! – Барон хлопнул ладонью по подлокотнику кресла и вперился в меня грозным взором, от которого внутри пробежал предательский холодок страха.

«Во дед дает. Давно меня так не стращали», – подумал я, немного успокоившись после неожиданного гневного напора. В принципе, чего так всполошился? Ну поеду, проветрюсь, на природу посмотрю. Да и подальше буду от множества любопытных глаз.

– Проверишь, как работают крестьяне, соберешь налоги и заодно убьешь с десятком Фиша саблезуба. Люди жалуются. Говорят, зверь уже пять овец загрыз и отбившегося от стада теленка. Зима на носу, каждая потеря скотины перед холодами невосполнима, – более спокойно продолжил барон.

Напрягла фраза «убьешь с десятком Фиша саблезуба». Причем очень. Однако ничего не оставалось, лишь важно кивнуть, соглашаясь. Впервые посетила думка – быть будущим бароном, возможно, не так интересно, как казалось ранее.

– Сделаю все в лучшем виде, дед, – как можно увереннее произнес, при этом старался выглядеть расслабленным. Барон расцвел в улыбке, даже часть старческих морщин, будто по волшебству, исчезла с лица.

– Вот теперь узнаю настоящего Ласкона. С возвращением, Грав.

В последний раз на лошади я ездил лет в пять. На площади перед цирком дядька, наряженный клоуном, водил за поводья пони, и родители за небольшую плату сажали детишек в потертое коричневое седло. Бедное, уставшее от такой бесперспективной жизни животное безропотно подчинялось судьбе в лице своего хозяина. Медленно переставляя ноги, цокая по бетонным плитам копытами, маленькая лошадка пыталась подарить малышам радость. Помню, что удовольствие тогда не получил, слишком жалко было животинку. К слову сказать, то был мой единственный опыт верховой езды.

Как-то упустил из вида, что здесь все-таки придется вспомнить детство. Только ездить нужно не на пони, а на огромном жеребце по прозвищу Черныш. Конь оказался моей собственностью, что, в общем, неудивительно. Тут все если не мое, то однажды таковым станет. Черныш признал во мне хозяина и обрадовался, только вот я как-то не очень. Конь фыркал и пытался дотянуться губами до лица. Мысль, что придется целый день провести на спине этого монстра, настроение не поднимала. Но с этим как-нибудь справлюсь. Напрягало другое. Доспехи и оружие. Поверх кольчуги из плоских колец мне помогли надеть доспех, сработанный из горизонтальных пластин внахлест. Надо полагать, для лучшей зашиты. Плечи тоже оказались в панцире из пластин меньшего размера. Налокотники и наручи непривычно стесняли движения. Кожаная юбка, почти до колен, со вставленными внутрь металлическими дощечками, мне не понравилась. Я пытался отказаться от нее, однако десятник Фиш и Зурим, которые помогали мне облачаться, переглянулись недоуменно и, проигнорировав пожелание господина, заставили напялить этот кошмар современного человека. Еще бы знать, как это все называется!

Ноги тоже не избежали дополнительного веса в виде поножей и наколенников. Завершал наряд шлем с забралом, который неуловимо напоминал немецкую каску, только с назатыльником. Неожиданно пришла уверенность – это салад[6]. Я попытался припомнить названия других частей своего стального облачения, но так и не смог. В принципе я не против защиты себя любимого. Особенно зная, что придется гоняться за каким-то саблезубом, когда никакая железяка не кажется надежным убежищем для тела.

Последними штрихами послужили: слегка изогнутый метровый меч с небольшой гардой и полуторной рукоятью, массивный нож с широким длинным лезвием, круглый, обитый железом щит, способный прикрыть тело от плеча и до середины бедра, и двухзарядный арбалет с кучей болтов к нему. И это все придется таскать на себе? Ужас!

Выехали, когда солнце только появилось из-за края горизонта. Свежий утренний ветерок наполнил легкие прохладой. На небе не было видно ни одной низкой тучки, лишь в вышине, словно перья гигантской птицы, неслись редкие облака. Судя по всему, осадков не ожидается. Лучше пускай так и остается. Нам предстояло до самого вечера пиликать по дороге, никогда не знавшей асфальта. И я предпочту дорожную пыль, чем дождь, проникающий за шиворот. В последнее время он, мелкий и противный, начал изрядно доставать.