Они проехали мимо снеговика, который поднял свою ветку и помахал им. Бинг рефлекторно помахал ему в ответ.

– Каким образом? – прошептал он.

– Ты должен спасти со мной десять детей. Ты должен спасти их от чудовищ.

– Чудовищ? Каких чудовищ?

– Их родителей, – торжественно ответил Мэнкс.

Бинг отодвинул лицо от ледяного стекла пассажирского окна и посмотрел на Чарли Мэнкса. Когда минуту назад он закрывал глаза, в небе сиял солнечный свет, а мистер Мэнкс был одет в белую рубашку и подтяжки. Теперь же на нем был фрак с длинными фалдами и темная кепка с черным кожаным околышком. На фраке выделялась двойная линия медных пуговиц. Такую вещь мог бы носить офицер зарубежной страны – какой-нибудь лейтенант королевской гвардии. Взглянув на себя, Бинг увидел, что тоже был одет в новую одежду: хрустящую белую форму морпеха, с ботинками, отполированными черной ваксой.

– Мне снится сон? – спросил Бинг.

– Я же говорил тебе, – ответил Мэнкс. – Дорога в Страну Рождества вымощена снами. Эта машина может покидать повседневный мир и скользить по тайным дорогам мысли. Сон для нее, как рампа. Когда пассажир дремлет, мой «Призрак» покидает обычную дорогу и выезжает на шоссе Святого Ника. И тогда мы тоже участвуем в сне. Это твое сновидение, Бинг. Но оно вовлекает мою машину. Приготовься! Я хочу показать тебе что-то.

Пока он говорил, машина замедлилась и приблизилась к обочине дороги. Под колесами заскрипел снег. Фары осветили фигуру, стоявшую на дороге, с правой стороны. На расстоянии она выглядела как женщина в белом платье. Фигура стояла неподвижно, не глядя на огни «Призрака».

Мэнкс пригнулся и открыл бардачок над коленями Бинга. Внутри хранилась обычная кипа дорожных карт и газет. Бинг увидел фонарик с длинной хромированной рукояткой. Из-под кучи газет выкатилась оранжевая медицинская бутылочка. Бинг поймал ее одной рукой. На ней имелась надпись: ХЭНСОМ, ДЬЮИ-ВАЛИУМ 50 мг.

Мэнкс взял фонарик, выпрямился и с шумом распахнул дверь.

– Отсюда мы пойдем пешком.

Бинг поднял бутылочку.

– Вы дали мне порошок, чтобы заставить меня заснуть?

Мэнкс подмигнул.

– Не обижайся, Бинг. Я знал, что ты хочешь попасть на дорогу в Страну Рождества. А увидеть ее ты мог лишь во сне. Надеюсь, все в порядке?

– Думаю, я не против, – ответил Бинг.

Посмотрев на бутылочку, он пожал плечами.

– Кто такой Дьюи Хэнсом?

– Он был тобой. Моим добинговским парнем. Дьюи Хэнсом работал агентом по съемкам в Лос-Анджелесе и специализировался на подростках-актерах. Он помог мне спасти десять детей и заслужил себе место в Стране Рождества! О, дети Страны Рождества любили Дьюи. Они буквально съели его без остатка! Пошли!

Бинг открыл дверь машины и выбрался на морозный воздух. Ночь была безветренной, и снег, целуя его щеки, падал вниз медленными снежинками. Для старика Чарли Мэнкс оказался очень подвижным. (Почему я продолжаю считать его стариком? – удивился Бинг. – Он не выглядит старым.) Мэнкс быстро шел по обочине. Его ботинки громко скрипели. Бинг в тонкой праздничной форме семенил за ним, обхватив себя руками.

Здесь была не одна женщина в белом платье, а две. Они стояли по бокам железных ворот и выглядели полностью идентичными: леди, вырезанные из полупрозрачного мрамора. Каждая из них склонилась вперед, расставив свои руки для объятий, и их широкие, белые как кость одежды вздымались позади, как крылья ангелов. Они были очень красивые – с сочными ртами и слепыми глазами классических статуй. Их раздвинутые губы застыли в полувздохе. Рты говорили, что они вот-вот были готовы рассмеяться – или заплакать от боли. Скульптор сделал так, чтобы их груди прижимались к растрепанной ткани накидок.

Мэнкс открыл черные ворота между двумя леди. Бинг не знал, что делать. Его правая рука приподнялась, и он погладил одну из этих гладких холодных грудей. Он всегда хотел коснуться груди, которая выглядела такой бойкой и материнской – твердой и привлекательной.

Улыбка каменной леди стала шире, и Бинг отпрыгнул назад. Из его горла вырвался крик.

– Пошли, Бинг! – крикнул Мэнкс. – Давай займемся делом! Ты слишком легко одет для этого холода!

Бинг хотел шагнуть вперед, но на секунду задержался и взглянул на арку над открытыми железными воротами.

При виде такого таинственного заявления Бинг нахмурился, но, услышав зов Мэнкса, поспешил вперед.

Четыре каменные ступени, слегка присыпанные снегом, вели на площадку из черного льда. Зернистый лед, оставшийся после недавнего снегопада, открывал зеркальную поверхность при каждом касании ботинка. Бинг сделал два шага и увидел что-то темное подо льдом – в трех дюймах ниже поверхности. На первый взгляд это выглядело как тарелка.

Бинг склонился и посмотрел на лед. Чарли Мэнкс, который шел только в нескольких шагах впереди, повернулся и направил фонарик на пятно, куда смотрел Бинг. Луч осветил лицо ребенка – девочки с веснушками на щеках и с косичками на голове. При виде ее Бинг вновь закричал и отступил на шаг.

Она выглядела такой же бледной, как мраморные статуи, охранявшие вход на КЛАДБИЩЕ ТОГО, ЧТО МОГЛО БЫ БЫТЬ. Тем не менее она была из плоти, а не из камня. Ее рот открылся в безмолвном крике. Несколько замороженных пузырьков вырвались из губ. Ее поднятые руки тянулись к нему. В одной из них была связка красной свернутой бечевки. Скакалка, узнал он.

– Тут девочка! – закричал он. – Мертвая девочка во льду!

– Не мертвая, Бинг, – ответил Мэнкс. – Еще нет. Возможно, она сохранится несколько лет.

Он махнул фонариком и указал на белый каменный крест, выступавший изо льда.

Мэнкс обвел лучом фонаря молчаливый пейзаж, который Бинг воспринимал теперь как замерзшее озеро с рядами крестов – кладбище размером с Арлингтон. Снег окаймлял мемориалы, постаменты и пустоту. В лунном свете снежинки казались серебристыми опилками.

Бинг покосился на девочку под его ногами. Она взглянула на него в ответ через лед и моргнула.

Он, попятившись, закричал еще раз. Его ноги ударились о другой крест. Бинг наполовину развернулся, потерял равновесие и упал на четвереньки. Он посмотрел через тусклый лед. Мэнкс осветил фонариком лицо другого ребенка – мальчика с чувственными серьезными глазами под светлой челкой.