– СЧАСТЛИВОГО ЧЕРТОВА РОЖДЕСТВА, МИСТЕР БИНГ, – прокричал громогласный голос. – ТЫ, СПЯТИВШИЙ ПРИДУРОК!

Когда Бинг посмотрел на небо, он увидел луну, имевшую лицо. Один выпиравший красноватый глаз смотрел с оголодавшего скуластого лика – ландшафта из кратеров и костей. Оно усмехнулось ему:

– НУ ЧТО, БЕЗУМНЫЙ ПОДОНОК? ГОТОВ К ПОЕЗДКЕ ВСЕЙ ТВОЕЙ ЖИЗНИ?

Бинг сел в кровати – на этот раз окончательно проснувшись. Его сердце колотилось в груди. Он был липким от пота, и его пижама липла к коже. Бинг заметил, что его твердый фаллос болел, выпирая через поверхность штанов. Он задыхался, как будто не проснулся, а всплыл на поверхность после длительного пребывания под водой.

Комнату наполнял холодный и бледный, цвета кости, свет безликой луны.

Почти полминуты Бинг глотал воздух, прежде чем понял, что все еще слышит «Белое Рождество». Песня последовала за ним из сна. Она прошла длинный путь и, казалось, вот-вот была готова ускользнуть от него. Бинг знал, что, если не встанет посмотреть, она исчезнет, и завтра утром он будет верить, что вообразил ее. Партридж поднялся и на негнущихся ногах подошел к окну, чтобы взглянуть во двор.

В конце квартала отъезжала старая машина – черный «Роллс-Ройс» с выступавшими бортами и хромированным крепежом. Подфарники горели красным в ночи и освещали номер: NOS4A2. Затем автомобиль свернул за угол и исчез, забрав с собой радостный шум Рождества.

Шугаркрик, штат Пенсильвания

Задолго до появления Чарли Мэнкса мистер Бинг знал, что к нему приедет человек из Страны Рождества. Он знал, что этот мужчина не будет человеком, как другие люди, и что охрана Страны Рождества не походила на другие виды работ – в чем Партридж не разочаровался.

Он знал это по снам, которые стали более яркими и реальными, чем все, что происходило с ним в ходе его повседневной жизни. В своих снах он никогда не останавливался в Стране Рождества, но видел ее из своих окон и двери. Бинг чувствовал запах перечной мяты и какао. Он видел свечи, горевшие на десятиэтажной елке. До него доносились звуки салазок на разболтанных старых деревянных горках. Он слышал музыку и крики детей. Если не знать, в чем дело, можно было бы подумать, что их рубят живьем на куски.

Он знал это по снам и по винтажной английской машине. В следующий раз Бинг увидел ее на погрузочной платформе. Какие-то парни пометили заднюю часть здания, нарисовав на ней аэрозолью большие черные члены, извергавшие сперму на пару красных шаров, которые могли быть и сиськами, но которые выглядели, на взгляд Бинга, как рождественские игрушки. Он был снаружи в защитном резиновом костюме и индустриальном противогазе, с ведром разбавленного щелока в руке. Он счищал краску со стены, используя проволочную кисть.

Бинг любил работать со щелоком. Ему нравилось наблюдать, как тот растворял краску. Дон Лури – аутист, который работал в утреннюю смену, – говорил, что щелок расплавлял человека до грязи. Дон Лури и Бинг положили мертвую летучую мышь в ведро щелока и оставили ее на день, а на следующее утро там ничего не было, кроме нерельно выглядевших полупрозрачных костей.

Он отступил назад, любуясь своей работой. Яйца почти исчезли, открывая красный кирпич. Остались только черные члены и сиськи. Взглянув на стену, он внезапно увидел появившуюся тень – четкую, словно обведенную на грубом кирпиче.

Бинг повернулся на каблуках, чтобы посмотреть назад, и там был черный «Роллс». Он был припаркован по другую сторону проволочного забора. Его высокие фары ближнего света сияли яркими огнями.

Человек может видеть птиц всю жизнь, не понимая, как отличить воробья от дрозда. Но каждый узнает лебедя, увидев его. То же самое и с машинами. Возможно, кто-то не отличает «Санфайр» от «Файрберд», но стоит ему увидеть «Роллс-Ройс», он тут же узнает его.

При виде машины Бинг улыбнулся. Почувствовав, что его сердце наполнилось потоком крови, он подумал: Сейчас это произойдет. Мне откроют дверь и скажут: «Это вы, молодой человек, Бинг Партридж, который написал нам о работе в Стране Рождества?» И моя жизнь начнется. Моя жизнь наконец начнется.

Впрочем, дверь не открылась… Не тогда. Человек за рулем – Бинг не разглядел его лица из-за яркости фар – поленился даже опустить стекло. Он приветственно мигнул высокими лучами, развернул машину по широкому кругу и отъехал от здания «НорХимФарм».

Бинг снял противогаз и сунул его под мышку. Он лучился улыбкой, и холодный едкий воздух приятно обдувал его кожу. Он слышал музыку Рождества, вырывавшуюся из машины. «Радость миру». Да. Он чувствовал себя именно так.

Мистер Партридж не знал, хотел ли человек за рулем забрать его с собой. Чтобы Бинг оставил свою маску, ведро с щелоком, обошел забор и сел на пассажирское сиденье. Но как только он сделал шаг вперед, машина начала удаляться по дороге.

– Подождите! – крикнул Бинг. – Не уезжайте! Подождите!

Вид уезжавшего «Роллса» – уменьшавшегося номера NOS4A2 – шокировал его. В состоянии ошеломления, почти панического возбуждения, Бинг закричал:

– Я видел ее! Я видел Страну Рождества! Пожайлуйста! Дайте мне шанс! Пожалуйста, вернитесь!

Тормозные огни вспыхнули. «Роллс» замедлился на миг, словно Бинг был услышан, но затем поехал дальше.

– Дайте мне шанс! – закричал Партридж. – Просто дайте мне шанс!

«Роллс» свернул за угол и исчез, оставив Бинга пылать и обливаться потом. Его сердце стучало в груди.

Он все еще стоял там, когда бригадир – мистер Паладин – вышел покурить на погрузочную платформу.

– Эй, Бинг, на стене еще много членов, – сказал он. – Ты этим утром работаешь или на отдыхе?

Бинг начал идти по дороге.

– На рождественском отдыхе, – сказал он тихим голосом, чтобы мистер Паладин не мог услышать его.

* * *

Бинг не видел «Роллс» неделю, а потом им поменяли график, и он вытянул дубль – шесть на шесть. На складах было безбожно жарко – баллоны со сжиженным газом обжигали, стоило слегка прикоснуться к ним. Бинг поймал свой обычный автобус домой: сорок минут езды, вентиляторы с шумом вдували горячий воздух в салон, и младенец кричал всю дорогу.

Он вышел на остановке «Фэарфильд» и прошел три последних квартала. Воздух превратился из газа в жидкость – жидкость, близкую к кипению. Жар струился вверх из размягченного асфальта и наполнял собой воздух – так, что линия домов в конце квартала дрожала, как отражение качалось в неспокойном пруду.

– Жара, жара, уходи, – напевал Бинг. – Прохладу мне приведи…

«Роллс» стоял на улице перед домом. Человек за рулем выглянул из окна, посмотрел на Бинга и улыбнулся ему, как старому другу. Он сделал жест длинными пальцами: поторопись.

Рука Бинга неловко ответила нервозным приветствием, и он засеменил по улице нелепым бегом толстого человека. Его впечатлило, что «Роллс» стоял у дома. Какая-то его часть верила, что человек из Страны Рождества когда-нибудь приедет за ним. Однако другая часть начинала тревожиться, что его мечты и случайные видения машины больше походили на ворон, круживших в преддверии чего-то нехорошего – близкого коллапса ума. С каждым шагом ему все сильнее казалось, что NOS4A2 начнет двигаться; что автомобиль уедет и исчезнет навсегда. Но машина оставалась на месте.