Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маркин сидит за столом, пьет маленькими глоточками крепкий чай. Перед ним на столе – тетрадь с начатой повестишкой и книга Кнута Гамсуна «Соки земли». Раньше Маркин не мог расстаться с «Голодом», теперь же – вот с этой. Раз пятый ее перечитывает.
Та-ак… Честно говоря, писать нет особого настроя, единственное, что заставляет взяться за ручку, – ощущение какого-то зуда, и он не отпустит, пока не напишешь пару-тройку страниц. Привычка, что ли… Как сигарету, хе-хе, выкурить или зубы почистить.
И Маркин открывает тетрадь, листает ее, бегло перечитывая некоторые кусочки текста, иногда почти машинально правя слова, вычеркивая лишнее. Ему не нравится то, что он написал в последнее время, но понимает – лучшего ему пока (или уже) не написать. И править вообще-то бесполезно.
В конце концов он откладывает тетрадь, берется за Гамсуна. Закладкой служит календарь. Маркин смотрит на ровненькие, аккуратные столбики цифр-дней. Считает что-то, цокает языком. Затем перебирается на диванчик, что рядом с его рабочим столом, устраивается поудобней…
* * *
Телефонный звонок. Жена зовет Маркина. Он встает и идет в комнату.
– Алло?
– Здорово, Лёхан! – голос из трубки. Это однокурсник Маркина, переводчик Денис, правда, отчисленный еще с третьего курса; но отношения они поддерживают.
– Привет, Дэн, – отвечает Маркин. – Как жизнь?
– Жизнь идет, все четко, – голос до предела бодрый, создается впечатление, что Дэн при каждой фразе подпрыгивает. – У тебя-то на сегодня какие планы?
– Да никаких…
– На концерт не желаешь сходить? В клубе, возле «Курской» который, концерт неплохой обещают. Билеты по тридцатке всего.
– Гм, – мнется Маркин, зачем-то интересуется, хотя точно знает, что не пойдет: – А кто играет?
– «Наив», «Монгол Шуудан», «Пауки», вроде бы.
– Да ну…
– А какие ты хочешь? «Муммий Тролль» со «Сплином»? – Дэн смеется. – На них за тридцатку теперь не сходишь.
– Настроения что-то нет никакого…
– Пошли-и! Тыщу лет нигде не торчали. Я водки куплю, разогреемся!
– Да что там делать, Дэн…
– Поторчим в дэцел.
Тут встревает жена:
– Куда он зовет?
Маркин отмахивается. Дэн продолжает уговоры:
– Совсем, что ли, засох? Дава-ай, отвяжемся слегка, Лёхан. Так же нельзя! Надо время от времени… Водочки выпьем, поколбасимся. А?
– Нет, не хочу, Дэн, – говорит Маркин решительно. – Думаю пописать посидеть… Позвони Борьке, оставь на вахте сообщение. Он поедет, скорей всего.
Голос Дэна теряет свою бодрость:
– Ладно, как знаешь. Зря, конечно… Звони, если надумаешь, я часов до четырех дома.
– Угу… Пока?
– Давай, плесневей! – И короткие гудки.
Маркин кладет трубку.
– Куда Денис тебя звал? – повторяет вопрос жена.
– На концерт.
– Сегодня?
– Ну да…
– Сходил бы, развеялся.
– Да не хочу я! – Маркин еле сдержал раздражение. – Голова болит.
* * *
Подползла Дарья, стала карабкаться отцу на ногу. Упорная девка растет.
– Тець! – говорит.
«Отец», – наверное. Маркин улыбается, сажает ее на колени.
– Поскакали?
Начинает двигать ступнями вверх-вниз. Дочка визжит от радости.
– Хороший у нас ребеночек? – спрашивает жена.
– Нормальный.
– Как это – нормальный? Самое гадостное слово «нормально»! Говори сейчас же: у нас самая замечательная девочка в мире. Ну?
– У нас самая замечательная девочка, – повторяет Маркин почти равнодушно; играть с дочкой расхотелось.
А Дарью очень интересуют его глаза. Тянет к ним указательный пальчик. Маркин отворачивает лицо.
– Перестань, Даша, – велит жена. – Нельзя глазки трогать. Представляешь, – это уже к Маркину, – и себе прямо берет и трогает. Я сколько раз уже… Даша, нельзя!
«Нельзя» – слово ей хорошо знакомо. Если не послушаться, мама может и в кроватку отправить. Сидеть там одной не хочется, поэтому Дарья убирает пальчик от папиных глазок…
Покачав дочку еще немного, Маркин ссаживает ее на коврик, к игрушкам. Поднялся.
– Что, пойдешь работать? – спрашивает жена.
– Не знаю…
На спинке кресла лежит программа телепередач. Маркин взял ее, стал изучать.
– Совсем смотреть нечего, – говорит жена. – Единственное – по «ТВ-Центру» ночью «Горькая луна», Поланского фильм. Ты не видел?
– У-у, – Маркин отрицательно мотнул головой.
– Я слышала, хороший фильм. Надо обязательно посмотреть.
– Уснем.
– Можно днем поспать. Дарью уложу в два часа и сами приляжем на пару часов. Давай?
Маркин снова почувствовал подкатывающую волну раздражения; сказал резко:
– Я днем спать не могу! Ты же знаешь, кажется…
Кладет программу обратно и направляется на кухню.
– Алеша, а поцеловать? – напоминает жена.
Маркин целует ее в подставленные губы. Елена закатывает глаза – дескать, ей очень приятно.
* * *
Появляется заспанный, но возбужденный Саша.
– Сколько времени? – Бросился к холодильнику, глянул на часы. – Бли-ин, у меня же стрелка в двенадцать!
Быстро одевается.
– А позавтракать?
– Не хочу.
– Опять весь день на пустой желудок? – беспокоится Елена. – Хоть молока с батоном…
– Да я опаздываю!
Она ищет помощи у Маркина:
– Леш, скажи ты ему…
– Нужно перекусить, – говорит Маркин, – это займет-то десять минут. Гастрит наживешь.
– Меня ждут, ехать далеко! – Саша зашнуровывает свои мощные ботинки, открывает дверь. – Я пошел. – Выскакивает в подъезд.
– В три часа чтоб пришел пообедать! – кричит ему вслед Елена. – Слышишь?
– Ла-адно!
Она захлопывает дверь. Как раз и Дарья пришлепала на четвереньках в прихожую.
– Опоздала, – мать берет ее на руки, – убежал братик.
– А-я-я, – словно бы расстраивается ребенок; Маркин и Елена не могут удержаться – смеются.
– Кстати, полы бы помыть, – затем говорит жена. – Дашка везде ползает, а грязь такая…
Маркин усмехается:
– Саша придет – пусть помоет.
– Надо заставить.