Наше громкое дыхание, рваные стоны и пошлые шлепки, были самой чудесной возбуждающей музыкой. Я чувствовала, как умираю под ним и снова возрождаюсь. Он наполнял меня до отказа, казалось бился прямо в сердце. Я прогнулась под ним, раскрываясь еще шире, приглашая его еще глубже. Он брал меня всю без остатка. Сходил с ума вместе со мной. Мое опьянение им, передалось мужчине. Он снова и снова наваливался, держался на дрожащих локтях, сжимал ладонями мою голову, пропускал между пальцами пряди моих взмокших от пота волос. Камиль слизал выступившую испарину над губой, снова жадно поцеловал.

Я испытала калейдоскоп невозможных эмоций. Эйфория от оргазма заставила голову закружиться, сильнее вжаться в подушку.

Камиль притих и кончил после меня. Я чувствовала, как он поглаживает мою голову. Целует мягко, спокойно и удовлетворенно.

Его горячее семя наполнило мое влагалище, вытекало на нежную кожу бедер. Он толкнулся еще несколько раз чуть обмякшим членом, продлевая свое удовольствие. Затем выскользнул из меня. Но не встал, а продолжал прижимать к себе. Мне казалось, что он сейчас очень хочет признаться в своих истинных чувствах. Может мне и почудилось, но то что случилось было настоящим откровением для нас двоих.

Но Камиль промолчал.

Неужели он пожалел о содеянном…

Я выскользнула из его рук и убежала в свою комнату. Оставив брошенный халат на полу.

Когда я закрыла дверь в ванную, то расплакалась. Он дал мне то, что я хотела… Я надеялась, что секс сломит его оборону. Я ошиблась и мне стало гадко и противно от содеянного. Он четко сказал, что не любит меня, и я ему не нужна. О чем я только думала, соблазняя равнодушного ко мне мужчину…

Я долго стояла под теплыми струями воды. Вымывалась тщательно, будто можно смыть позор и грех, в который я добровольно окунулась с головой. А потом я одела пижаму и легла в кровать. Пустую и холодную…

Я проспала отъезд Камиля. Проснулась, когда в доме было тихо и пусто. Еще много дней потом я плакала ночами, вспоминая, как хорошо нам было вместе. А через три недели я поняла, что беременна.

Осознание этого чуть не убило меня. Бабушка, единственный человек, которому я смогла открыться, сразу пожалела меня. Но сказала, что ее мнение, нужно рожать. Я слишком молода для аборта и могу сильно навредить себе этой операцией. Несмотря на маленький срок и возможность сделать все без последствий, я с ней согласилась.

По правде сказать, я бы не смогла убить ребенка от любимого мужчины. Мы с ней решили, что я уеду. Далеко и надолго. Она хотела поехать со мной, чтоб поддерживать и помогать, но я отказалась. Это мой крест. Я бичевала себя и хотела наказать сложностями материнства. Бабуля сказала, что будет всегда помогать мне деньгами, и чтоб я не смела отказываться, не ради себя, а ради Мирона. И я согласилась. Благодаря любимой старушки, я ни в чем с малышом не нуждалась.

Бабушка рассказала, что Камиль вернулся домой через месяц. Когда он узнал, что я уехала, то был сам не свой. Обозлился, много пил. Я боялась говорить ему о ребенке. Я понимала, что такой жестокий человек, как он, потребует немедленно сделать аборт. Моя жизнь только наполнилась смыслом, я не могла снова лишиться его.

А потом родился Мирон. Ангельский ребенок от отца демона. Он был с рождения точной копией Камиля. Те же глаза маслины и кучерявые черные волосики, кожа темнее моей на несколько тонов. Я отдала малышу всю любовь, от которой отказался его отец. Я холила и лелеяла моего сыночка. Я, наконец, стала самой счастливой женщиной. О большем и мечтать не могла.

Бабуля всегда мне докладывала за Камиля. Он начал вести ужасный образ жизни. Приводить в дом разных женщин, не зацикливался ни на ком. Сначала он много употреблял алкоголя, но потом усмирил пагубную привычку. Начал работать в фирме отца и больше никуда не уезжал.

Иногда бабуля просила меня рассказать ему за сына. Говорила, что он имеет право знать правду. Когда я уже собиралась это сделать, она вновь рассказывала о его жестоких выходках — драках, беспорядочных сексуальных связях и постоянных ссорах с родителями.

Тогда я точно решила, что не скажу ему за сына. Его гнев мог быть слишком опасен для нас с Мироном, таких беззащитных и бесконечно счастливых вместе.

*****

Я проснулась с головной болью. Если Камиль со своей Дашей будут дальше истязать меня, то я умру раньше бабули. Но как ей сказать о том, что не могу находиться с этими мерзавцами под одной крышей, я не знала.

Снять жилье неподалеку было невозможно. До ближайшего отеля ехать не меньше часа. А если бабуле понадобится помощь, мне никто не позвонит…

Я словно заперта в клетке с хищниками и прикрываю собой бабулю. Даже если дверь в эту клетку откроется настежь — мне не выйти. Потому что я не оставлю свою любимую старушку.

Хоть бы Камиль занялся своей Дашей и начал меня игнорировать. Тогда мне было бы гораздо проще и легче, находиться с ними на одной территории.



Я чувствовала себя запертой в клетке птицей. Даже не так! Я чувствовала себя запертой в одной палате с душевнобольными людьми. И осознание этого терзало сильнее, если б меня закрыли с хищником и он растерзал мою плоть когтями. Стресс устойчиво обволакивал мое воспаленное сознание. Беспомощность не давала спойно дышать. Мне не хватало воздуха.

Я решила проводить все время в комнате у бабули. Вообще не выходить от нее. Стараться никак не пересекаться ни с Камилем, ни с Дашей.

Единственной отдушиной стал мой мобильный.

И единственный человек, которому я захотела позвонить стал Игнат. Я не могла объяснить откуда во мне возникла такая потребность. Ни Мирон, ни Костя, ни подруги, не могли стать для меня отдушиной. Я нуждалась в искренней поддержке, но не жалости. Мне хотелось почувствовать, что я кому то интересна и нужна. А Игнат высказывал ко мне определенную заинтересованность, она была мне приятна, словно бальзам на истерзанную душу.

Я не задумываясь о последствиях прямо с утра набрала его номер.

— Ева, — мужчина удивился столь скорому звонку, ведь мы только вчера вечером поговорили.

— Привет, Игнат. Прости, если я невовремя, — неловко проговорила я, нервно теребя в руках шнурок от спортивной кофты.

— Нет, все в порядке. У тебя что то случилось? Мое предложение в силе, я могу приехать, — сразу среагировал мужчина. Он удивительным образом чувствовал меня на огромном расстоянии.

— Я не знаю. Все очень сложно. Мне просто морально тяжело находиться в этом доме, — я не собиралась жаловаться постороннему мужчине, но слова сами вырывались из глубины моего подавленного состояния.

— Ева, я хочу тебя увидеть. Можно я наберу по видеосвязи, — спросил Игнат. Я поколебалась, но решила, что и мне такой разговор пойдет на пользу.

— Ну привет, Игнат, — я сама перенабрала мужчину через видео приложение.