В гениях, пытающихся раствориться среди простых смертных, есть что-то забавное. Лола с ее флегматичной манерой речи и Альберто с его улыбкой дебила, сыгравшие в моей жизни столь важную роль, были существами одной и той же породы. Тихие гении, желавшие слиться с шумной толпой обычных людей. Но поскольку они были не такими, как все, то пытались, каждый по-своему, замаскировать свою необычность. Например, прикидывались ущербными или копировали самые неприглядные стороны человеческой натуры. Видимо, они искренне полагали, что для того, чтобы тебя считали обычным человеком, ты должен ковырять в носу, пукать и говорить глупости.

Я очень горжусь тем, что мне выпала честь общаться с такими людьми. Они казались мне пришельцами из будущего. Как если бы мне довелось познакомиться со своими прапрапраправнуками.

В принципе, с моей «гостьей из будущего» мне было хорошо, но при этом я прекрасно понимал, что для нее я всего лишь временное развлечение, что-то вроде забавного домашнего животного. Вслух она этого, разумеется, никогда не говорила, но я знал, что она женщина не моего полета. Кобыла благородных кровей может, конечно, на время уделить внимание ободранному пуделю, но связывать с ним свою судьбу навсегда не станет. Я знал, что Лола будет терпеть меня лишь до тех пор, пока не встретит мужчину своей мечты. Эти пришельцы из будущего способны потратить целую жизнь на ожидание космического корабля, который отвезет их обратно в неведомую нам далекую вселенную. Однако я не верю ни во временные туннели, ни в летающие тарелки. Пусть и смутно, но я чувствовал, что мы связаны с Лолой гораздо сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Почему-то я не сомневался, что мужчины, которых ей суждено повстречать на пути, будут очень быстро исчезать с горизонта и с разбитым сердцем Лола всегда будет возвращаться ко мне.

И она действительно возвращалась. Ощипанная и с подрезанными крыльями.

Чем выше уровень ожиданий, тем сильнее и разочарование. Она искала вечной, неземной любви, изысканных интеллектуальных наслаждений, божественного секса, но эти поиски были заведомо обречены на неудачу. Люди почему-то всегда ожидают от жизни слишком многого. Думают, что на их долю обязательно выпадет что-то прекрасное, абсолютное, совершенное. И забывают при этом, что жизнь — куча дерьма, что все мы обречены на одиночество и в конце пути нас ожидает смерть.

Человек должен довольствоваться малым. Нужно уметь благословлять свет, даже если он недостижим, и утешаться тем, что тебя окружают тени.

Как ни странно, но чем больше разочарований переживала Лола, тем с большей страстью она пускалась на новые поиски того, что, по ее мнению, причиталось ей от жизни. Она возвращалась ко мне с разбитым сердцем. От нее пахло другими мужчинами. В ее лоне плескались вражеские соки. Но, к своему удивлению, я очень быстро научился жить в тени унижения и привык довольствоваться чужими объедками.

Я был ее помощником и утешителем. Она клала голову мне на плечо и засыпала, а я сидел и гладил ее волосы до самого утра.

Она оставалась со мной лишь на непродолжительное время. Затем голод просыпался в ней с прежней силой, и она вновь отправлялась на поиски того, чего не существует.

Она уходила от меня, чтобы найти еще одну безнадежную любовь. А я, в свою очередь, знал, что не смогу оттолкнуть ее, когда она вернется.

Квартира Лолы, по сути, давно уже стала нашей общей квартирой, и пока Лола отсутствовала, я жил там один, утоляя сексуальный голод при помощи проституток. Оказалось, что в моем положении регулярно покидаемого возлюбленного есть и свои определенные преимущества. С продавщицей любви ты никогда не станешь связывать себя вечными узами. Ты всего лишь покупаешь ее время за собственные деньги.

Когда ты покупаешь продажную любовь, деньги из твоего кармана начинают литься рекой. Для достижения удовлетворения ты готов чуть ли не заложить все свое состояние. Однако достигнув вожделенного пика счастья, ты моментально трезвеешь и из щедрого, готового сорить деньгами богача превращаешься в жалкого скрягу, трясущегося за каждую копейку. В тот момент, когда ты падаешь вниз с ослепительных вершин оргазма, тебя начинает мучить чувство вины и отвращение к самому себе. Тебе становится ужасно жалко потраченных денег. Жрицы любви, зарабатывающие на жизнь за счет мужской потенции, очень хорошо разбираются в экономических аспектах эрекции и эякуляции и прилагают все усилия, чтобы выпотрошить твой кошелек и превратить тебя в нищего. Только в момент восхождения на вершину удовольствия ты готов об этом забыть.

Я хорошо понимал, что моя неуемная похоть может меня разорить, и разработал собственную систему контроля за расходами. В целях экономии я начал посещать пип-шоу, где сливал сперму, подглядывая через стеклянное окошко за голыми девушками.

С годами я сделался уникальным специалистом по подглядыванию. В моем «личном деле» зафиксированы тысячи часов, проведенных в кабинках для вуайеристов. И, как ни странно, в конце концов это себя экономически оправдало. Одно крупное издательство, специализировавшееся на справочной литературе для слабоумных туристов, которые, выйдя за порог собственного дома, не знают, куда идти дальше, обратилось ко мне с просьбой написать руководство для любителей вуайеризма. Так родилась моя первая книга — «Справочник Гюнтера для вуайеристов». Книга стала бестселлером, была переведена на двадцать пять языков (включая ассирийский и амхарский), и благодаря ей я впервые заработал довольно приличную сумму денег. Должен сказать, что этой своей книги я отнюдь не стыжусь. До сих пор я иногда перелистываю ее и с грустью предаюсь ностальгическим воспоминаниям о старых добрых временах моей бесшабашной молодости.

Переживания, испытанные в различных пип-шоу в дни моего удушающего одиночества, принадлежат к числу самых глубоких переживаний, испытанных мной за всю жизнь. Мои сложные и запутанные отношения с Лолой тоже ведь, по сути, сводились к подглядыванию. Подглядывание по природе своей не что иное, как особая форма любопытства. Женщин в этом мире очень много, и все они очень разные. У Жаклин — обвислая задница, у Бриджит — роскошная грудь, у Клер — умные глаза, а у Жозефины — волосатые ноги. Только там, в этих театрах грязи и разврата, видя через глазок сменяющих друг друга обнаженных женщин, ты берешь свою судьбу (в прямом смысле слова) в собственную руку и понимаешь, насколько все женщины разные.

В те годы я впервые остро осознал, что вся наша жизнь — это непрерывная мастурбация, представляющая собой особую форму (своего рода субкультуру) релаксации. Мы все больше и больше становимся потребителями суррогатов и постепенно утрачиваем непосредственный контакт с реальной жизнью. Из игроков на футбольном поле мы превратились в зрителей на трибунах. Мы потребляем брошюры, фильмы, надувных кукол и наборы для починки проколотых шин, поскольку источники настоящих чувств и переживаний нам больше недоступны. На первый взгляд наша высокоразвитая цивилизация достигла неслыханных успехов в сексе, но секса в прямом, первоначальном значении этого слова уже давно не существует.

Сидя в кабинках разврата, наблюдая сквозь стекло за обнаженными женщинами и совокупляясь с ними в своих фантазиях, я впервые понял, что именно связывает живущих во мне двух Гюнтеров — Понтера-онаниста и Гюнтера-подсознательного. В своей повседневной жизни я различал их без труда. Понтер-онанист сидел в кабинке, зажимая свой хобот в кулаке, и в полном, так сказать, уме и здравой памяти неистово мастурбировал, а Понтер-подсознательный прятался в это время за ширмой и с помощью светового луча рисовал на экране сознания первого Понтера смутные силуэты. Однако никогда ранее мне не удавалось добраться до Гюнтера глубинного, тайного, «метафизического», который служил связующим звеном между первым Гюнтером и вторым, но сам всегда оставался невидимым.