* * *

До базы добрались благополучно. Сильных снегопадов с начала зимы еще не было. Тот снег, что выпадал, благополучно таял, и джамаат прошел до базы не оставляя следа. Имам Гойтемир Габисов уже ждал, похоже, с нетерпением. Он третьи сутки оставался в одиночестве, а одиночество в горах многих утомляет. И должно быть, проводил время не в бункере, а на свежем воздухе. Наверное, сидел на скале в устье ущелья и всматривался в восточную сторону, откуда должен был появиться джамаат. А когда он появился, Габисов спустился и вернулся к бункеру. Рядом со входом лежал большой камень, который, когда начиналось строительство, намеревались убрать, но не смогли сдвинуть. Века приковали камень к почве намертво. Пришлось тогда Уматгирееву набросанный им от руки план подкорректировать и сам бункер сдвинуть чуть в сторону. А камень так и остался на своем месте. Наверное, он был чем-то похож на айсберг, выставляющий на поверхность лишь незначительную свою часть, а основную пряча под землей. А та поверхность, что над землей выступала, была покатой и имела углубление. Имам положил туда старый бушлат, чтобы не сидеть на голом холодном камне, устроился с удобствами, словно в кресле, и стал дожидаться прихода амира Уматгиреева и его доклада.

В руке имам держал сотовый телефон. Видимо, недавно с кем-то разговаривал и ждал дополнительного звонка или же сам после доклада амира хотел позвонить. Джабраил опередил своих моджахедов и подошел к имаму раньше других. Приложил к груди руку и склонил голову.

— Долго тебя не было. Я рассчитывал, ты вернешься раньше.

— Я вернулся сразу, как только завершил дело, имам Гойтемир. Здравствуй.

— Здравствуй, здравствуй. Ты же знаешь, что мне следовало выходить, чтобы успеть в мечеть для проведения пятничного намаза. Можно было и поторопиться.

— Я вернулся сразу, как только завершил дело, — твердо повторил Джабраил, почувствовав нотки раздражения в голосе имама, но не желая брать на себя никакую вину. Он вины не чувствовал, он вернулся тогда, когда обещал. А если имам рассчитывал, что он вернется раньше, то вины Джабраила в этом нет. — И на намаз ты успеваешь вполне, как мы и договаривались.

— Я уже позвонил и договорился с другим имамом, который проведет намаз вместо меня.

— Тогда тем более нет причин для торопливости.

— Есть причины… Пойдем в бункер. Доложишь, как отработал.

Доклад много времени не занял, но, к удивлению Уматгиреева, не вызвал у имама Габисова восторга, которого Джабраил ожидал. Имам просто сказал:

— Неплохо отработал, неплохо. Конечно, хорошо бы было «пощипать» и спецназ ГРУ, но если не получилось, значит, не получилось.

— Если бы мы влезли, они на наших пятках пришли бы сюда. Я уже больше тридцати лет знаю их командира. Он и в боксе был такой. Лезет и лезет вперед, и ничем его не остановишь, остается только отходить и наносить встречные удары. Но в боксе время раунда было ограничено. Здесь у нас нет раундов, и Калужный преследовал бы нас без остановки. Сил у него хватало.

— Не это сейчас главное… — задумчиво сказал имам и легонько постучал мобильником, который так и не выпустил из руки, по ладони.

— А что тогда? — слегка удивился его холодности Уматгиреев.

Имам некоторое время молчал, показывая таким образом важность информации. Потом наконец сообщил тихим шепотом с траурными нотками в голосе:

— Сегодня ночью была предпринята попытка перехода границы между Азербайджаном и Россией. Большой отряд, который должен был прийти в помощь тебе…

— И что? Когда их ждать?

— Отряд попал в засаду. Русские пограничники обстреляли их. А с другой стороны стали стрелять азербайджанские пограничники. Этого от них никто не ожидал. Мусульмане стреляли в мусульман только ради того, чтобы показать свою лояльность российской стороне. Но они за это еще ответят. Таким образом, прорвалось всего два десятка моджахедов. Им удалось оторваться от преследования пограничников, и сейчас они идут из Дагестана в Чечню. Как только командование сможет связаться с их амиром, мне позвонят, и у меня будет более полная информация. Но этих людей, как я подозреваю, нужно будет найти и спрятать в твоем бункере. Однако торопиться тоже не следует. Дождемся связи… Ай-яй-яй… Как нехорошо получилось. Я так рассчитывал на этот отряд! Там были самые опытные моджахеды из всех, кого можно было пожелать. Но я надеюсь, что прошли хотя бы лучшие из лучших.

— А кто сообщил, что они оторвались от преследования и идут в Чечню? — недоверчиво спросил Уматгиреев.

— Спутник. За ними следил спутник.

— У «Аль-Каиды» уже есть свои спутники? — удивился Джабраил.

— Зачем они нам… Им… Зачем они? Спутники есть у мощных богатых держав. А в этих державах, даже если они сами негласно не сотрудничают с «Аль-Каидой», всегда найдутся люди, которые предоставляют информацию. Ради ли ислама или ради денег, не столь суть и важно. Главное, что предоставляют. И «Аль-Каида» имеет возможность интересоваться, как идут дела у их людей…

* * *

Имам Габисов так целый день и не выпускал из рук мобильник и даже спать лег, держа его в руке. Спал имам Гойтемир Габисов в комнате амира, единственном, кроме кухни, помещении в бункере, отделенном от остальных стеной и дверью. Ему устроили специальные нары, которые получились довольно мягкими за счет бушлатов, снятых с убитых полицейских. Эти бушлаты привезли из другого района, потому что тогда, когда строили бункер, амир запрещал проводить в этом районе акции.

Телефон зазвонил уже под утро. Имам ответил не сразу, потому что он обычно не сразу просыпался, а проснувшись, как правило, еще долго мотал головой, прогоняя остатки сна, — привычка такая слегка странная. Но амир Уматгиреев на эту привычку не обращал внимания. Он тоже проснулся от затейливой телефонной мелодии, как-то, как показалось, не очень подходящей своей легкомысленностью образу имама. Но не Уматгирееву было учить Габисова. Тот сам человек взрослый и ответственный.

Имам наконец-то взял мобильник и ответил. Разговаривал на каком-то незнакомом Джабраилу языке. Разговор закончился быстро. Габисов положил мобильник на ящик, заменяющий ему стол, и остался сидеть, не выказывая желания снова уснуть. И ничего амиру не сказал. И тут же снова раздался звонок. И опять разговор был на незнакомом Уматгирееву языке, только, кажется, уже на другом, не на том, что с первым собеседником. Судя по тому, что отдельные слова были амиру хорошо знакомы, разговор велся на арабском. На сей раз говорили дольше. И сам имам тоже что-то говорил. Может быть, даже приказывал. Закончив разговор, Габисов спросил амира:

— Сколько нам нужно времени, чтобы выйти на ту дорогу, где ты вчера «положил» ментов?

— По крайней мере полдня.

— Долго. Значит, объявляй подъем. Выходим туда.

— Зачем? — не понял Уматгиреев. — Нас там никто не ждет. Только сгоревшие грузовики и бронетранспортер. Их останки, наверное, сегодня будут вывозить на металлолом. Полиция сдает всегда сгоревшие машины на металлолом. Хоть какие-то деньги выручает. Но забирать машины будут не полицейские, а простые рабочие. Убивать там будет просто некого.