Снимок был с рабочего сайта — портрет крупным планом, но все равно получилось неплохо. С плотоядным видом Ярцев смотрел в камеру своими бесподобными глазами. Теперь во взгляде мерещились холод и сталь. Он улыбался, но едва заметно — как будто слегка растянул губы, чтобы придать лицу безобидное выражение.

Слышала, на восприятие внешности влияет то, что вы об этом человеке знаете. И теперь Ярцев не казался милым, а его улыбка перестала быть подарком.

— …Девушка, занято?

Я подняла глаза. Студент с заткнутыми наушниками ушами, стоял над столиком с дымящимся стаканом кофе и пирожком. Я неопределенно буркнула «да», и он уселся напротив. Сначала меня смущало соседство, но парень погрузился в телефон и в мой экран не подглядывал.

Я вернулась к фото Ярцева.

Красивый. Старше моего придурка, а выглядит лучше.

Повинуясь шестому чувству, я поискала его сына и на меня посыпалась информация. Он был зарегистрирован почти во всех соцсетях. Я нашла фото «тэтэшки» и это оказалась не единственная его машина, дальше пошли клубные снимки, отдых и девушки, девушки, девушки… Ничего интересного. Обычные страницы молодого мажора, которому некуда девать время и деньги.

Он был похож на отца, очень.

Те же голубые глаза, вьющиеся каштановые волосы, смуглая кожа. У обоих восточный тип лица. Красивый порочный рот, прямой нос — с такой внешностью он мог стать моделью. И вместе с тем, впечатление производил отталкивающее. Ярцев-старший куда приятнее.

Я поискала заметки об инциденте в кафе и нашла, но малоконкретные и обтекаемые: умер человек, ведется следствие. Пока «Магнолию» закрыли.

А ведь это странно. Настораживает, что никто не звонил из полиции. Я работала в "Магнолии" и должна проходить минимум свидетелем. Если вспомнить, что злополучный бокал отнесла я, то мне должны позвонить первой, а то и арестовать.

Обо мне как будто забыли.

Можно позвонить девочкам или вредной администраторше, да хоть Федору! — но я не торопилась. Я даже мужу боялась звонить. Интуитивно мне хотелось вести себя тихо и не высовываться.

Любопытство — опасная черта. Узнаю я, кто пытался меня убить, чем это поможет, когда они попытаются снова? Лучше спрятаться, а на передовой пусть побудет Женька. Он бывший мент, мужик. Шансы, что меня через него найдут — мизерные, а разузнать он сможет много.

Определившись с тактикой, я просмотрела объявления и сделала несколько звонков. В двух местах меня пригласили на собеседование. Еще на одну ночь придется остаться в гостях, но завтра я найду работу и смогу позволить себе жилье.

Домой вернулась под вечер и через силу: в городе я чувствовала себя в безопасности, суета отвлекала от плохих мыслей и воспоминаний о брате.

Женьки еще не было, и я вздохнула с облегчением — боялась, что он вновь набирается на кухне… Нет, точно нужно сваливать. Днем я успокоилась и его соседство казалось не таким пугающим, но к вечеру тревога разыгралась. Не хочу жить в одной квартире неизвестно с кем.

На обратном пути я забежала в магазин и теперь плюхнула сумку на кухонный стол. Достала пакет с шампиньонами, рассматривая шляпки — несколько показались порченными. На ужин я собиралась приготовить мясо с грибами.

Меня отвлек телефон.

— Да? — осторожно ответила я, настороженная незнакомым номером.

На кухне пахло грибами и холодным потом — от страха меня бросило в испарину.

— Ритонька?

Сердце на октаву прыгнуло вверх. Звонил участковый и по тону я поняла, что новости плохие. О моем брате.

— Рита, я по поводу Юры… Заключение не готово, но предварительное мнение сказали. Он погиб из-за нападения животного, — сосед говорил тем тоном, каким сообщают о смерти близких. — Но это был не медведь…

Я услышала в прихожей тихий поворот ключа — скрип, затем щелчок. Женька вернулся. Вовремя и надеюсь, без пива. Отметила это краем сознания и сосредоточилась на словах участкового:

— Точно не установили, но эксперт сказал, похоже на крупное кошачье…

— Кошачье? — я нахмурилась. — Это что такое? Рысь?

— Рысь бы в дом не полезла. Есть подозрение, что из частного зоопарка сбежал зверь, неподалеку как раз поселок для богатых.

«Рядом» — это он преувеличил. Километрах в пятидесяти, но кто знает, может для «крупного кошачьего» это рукой подать. Элитный район. Я видела те дома, больше на дворцы похожи. Там у людей и личный зоопарк может оказаться.

— Ружье я так и не нашел.

— Юрка говорил, спрятал… — заметила я, вспомнив «вепрь» дедушки.

Спрятал так, что при обысках найти не могут? Кто-то его унес, но кто?

Пульс бился в горле, словно я переволновалась. Я до сих пор не могла успокоиться после его слов про «кошачье». Не могло же оно утащить оружие, так?

— Еще, Рита… Пробил машину, о которой ты говорила. Это машина Константина Ярцева.

Я облегченно выдохнула: это я уже знаю, Женька быстрее добыл информацию.

— …Это друг шефа, который твоим кафе заведует. Шеф твой в бега подался, Ярцев пропал без вести. И насчет кафе ты была права, — он тяжело вздохнул. — Человек погиб от обширного внутреннего кровотечения. Ты сказала, что-то ему подлили. Ты можешь подойти завтра и дать показания? Я со следователем поговорил, он примет.

Я растерялась, не понимая, хорошо это или плохо. Мне очень не нравился его голос. Слишком, слишком напряженный. Как будто смерть брата — еще не самое страшное, что меня ждет.

— Ладно, — пробормотала я.

— Я позвоню, — закончил сосед. — Береги себя, девочка. Не нравится мне это.

— До свидания…

Зря думала про него плохо — сначала мне казалось, он что-то скрывает и не рвется помогать, но сейчас он был искренним. Может и стоило ему довериться с самого начала. Я автоматически продолжила разбирать покупки. Сосед сказал: наш директор Федор в бегах, сын Ярцева — пропал без вести. Что происходит, а?

Но мне стало легче: завтра я пойду к следователю, отдам флакон, который прячу в кармане платья и все без утайки расскажу. И все закончится. Они разберутся, я верю.

— Звонили насчет брата! — крикнула я, вспомнив, что Женька вернулся.

Тот не откликнулся.

В прихожей было тихо: ни шума, ни возни, даже половица не скрипнула, хотя под его топотом пол обычно ходил ходуном.

Возникло ощущение, что ко мне подкрадываются сзади. По спине пробежали мурашки: шею, лопатки и позвоночник кололо, словно иглами. Будь у меня шерсть на загривке, она бы встала дыбом.

Интуиция или шестое чувство предупреждали: обернись.

Я резко развернулась и покупки посыпались из рук: на пороге кухни стоял Ярцев и пристально смотрел