Рецензия Оуэна Латтимора в «Нью-Йорк таймс» была восторженной. «Израэль Эпштейн бесспорно зарезервировал себе место в... выдающейся компании своей безоговорочной поддержкой китайских коммунистов. ..»,— писал он. В коммунистической «New Masses» Фредерик Филд из Института тихоокеанских отношений заметил, что «иностранные угнетатели сегодня — это в первую очередь американские империалисты». Одна из главных тем в книге, достойных похвалы, писал Филд, это «борьба китайского народа против... американского империализма». Он провел параллель между продажными китайскими чиновниками и некоторыми американскими конгрессменами. Самуэль Сайлен поместил в «Дейли уоркер» корреспондента ИТО Эпштейна «в верх списка». И эту книгу Картер столь энергично хотел всучить генералу Маршаллу, чтобы она направила его на путь истинный в его государственных размышлениях!

В 1945 году Макс Истмен и Т. Пауэлл написали критическую статью для «Ридерс дайджест» об американской политике в отношении Китая. Напечатанная под заголовком «Судьбы мира поставлены на карту в Китае», она доказывает опасность прокитай-

ской коммунистической пропаганды и показывает, как использовали ее для того, чтобы изгнать Чан Кайши и, очевидно, Соединенные Штаты. Вскоре после появления этой статьи, Картер написал Латтимору шифрованное письмо о своем визите на «166 улицу» и о разговоре с отцом о сыне. Сын «также подтвердил, как я и предполагал, что отец любит писать сам. Я, однако, был готов через два-три дня послать ему набросок вместе с самым тактичным и убедительным письмом, какое я только мог написать — в слабой надежде, что он выразит готовность что-то сделать». Объяснения этим секретам были найдены в других письмах, хранившихся в архивах ИТО.

Латтимор написал набросок ответа в «Ридерс дайджест» и переслал его Картеру, который пешком отнес его на 166 улицу, в дом Корлисса Ламонта. Ламонт передал письмо своему отцу, банкиру Томасу Ламонту, а тот, в свою очередь, должен был передать его в «Нью-Йорк таймс» как написанное от себя лично. Подобной уловкой Картер надеялся убедить читателей «Таймс» в том, что даже ярые консерваторы были прокитайски настроенными коммунистами. Ответ Томаса Ламонта, хотя в чем-то и соглашавшегося с Картером, тем не менее ясно и лаконично ставит все на свои места:

«Я также был обеспокоен непрекращающимися нападками разных комментаторов на Россию. . . Я прочел статьи в «Ридерс дайджест» и внимательно просмотрел меморандум. Я полагаю, что вы фактически предлагаете мне написать в «Нью-Йорк таймс» письмо и убедить наше правительство изменить нынешнюю политику, обеспечив доступ так называемых коммунистических армий к помощи по ленд-лизу... Главное здесь, похоже, в том, что я должен изобразить более адекватное знание ситуации, чем у нашего правительства. В вашем меморандуме вы указываете, что Россия в одиночку помогала Чану. Хорошо, если это так, но почему это не дополнительный аргумент для того, чтобы и нам сделать то же самое?»

Картер, державший в своих руках политику и судьбы Института, как-то написал канадской знакомой, характеризуя Эрла Браудера как лектора:

«Он действительно очень хорошо информирован и, вопреки распространенному мнению, 100%-ный американец». В архивах ИТО находилась и пачка с документами, касающимися другого 100%-ного американца — коммуниста Фредерика Филда. В 1940 году Филд подал в отставку с поста исполнительного секретаря Института тихоокеанских отношений, с тем, чтобы возглавить руководство коммунистическим фронтом «Американская мобилизация за мир», функционировавшим в период действия пакта Гитлер—Сталин.

Фронт этот долбил Белый дом, призывая к решительным действиям по прекращению помощи Британии и вел широкую агитацию повсюду, пока Гитлер не вторгся в Россию. Даже Картер вынужден был признать, что поддержка Филдом этого фронта оказалась неожиданным сюрпризом для него. И тем не менее Филипп Джессап, ставший впоследствии председателем ИТО, убеждал попечителей совета Института отклонить предполагавшееся увольнение Филда*.

«Мы считаем, что это отвечало бы интересам [ИТО] , если бы м-р Филд по-прежнему близко сотрудничал с нами, насколько это возможно, — писал Джессап. — И мы бы хотели и впредь видеть его в качестве секретаря совета, максимально участвующего в руководстве и определении политики. . .»

Столь безграничную терпимость разделяли и попечители совета Института, однако Филд настоял на своем переходе в коммунистическую организацию. Через десять дней он телеграфировал о своем уходе из ИТО «ввиду неизбежной критики и неправильного понимания», и попросил Джессапа «не делать поспешных выводов, пока я не смогу поговорить с вами лично. «Оуэн Латтимор рекомендовал Филда на работу в Консультативный совет по обороне. Но после того, как коммунисты отказались впредь считать фашизм «делом вкуса»— перемена, чудесным образом совпавшая с концом медового месяца Гитлер—Сталин, — Филд вновь вернулся в ИТО. В 1942 году он решает, что неплохо бы получить назначение в армейскую разведку США. И Картер с Уильямом Стоуном — когда-то сотрудничавшим с «Аме-разией» и ИТО, а впоследствии определявшим политику для «Голоса Америки» при Госдепартаменте, поспешили дернуть за все струны, какие могли, чтобы надеть офицерский мундир на Филда. Однако доклад ФБР предотвратил это, к большому Картера и Стоуна сожалению.

* Посол Филипп Джессап был обвинен сенатором Маккарти в том, что имел «духовное родство с коммунистами». И когда Джессап прибыл на утверждение его назначения в качестве делегата на Генеральную ассамблею ООН, он признал свое членство в одном из коммунистических фронтов, отвергая, однако, членство в других, и признал, что в 1946 году он был убежденным противником американских атомных бомб и выступал за остановку военного атомного производства. И чтобы показать, насколько далек он был от каких-либо коммунистических симпатий, он под присягой утверждал, что в 1939—1941 годах был членом изоляционистской организации «Сначала Америка» — странная характеристика для одного из ключевых сотрудников неизменно интервенционистского Госдепартамента. Сенатская комиссия по иностранным делам отказалась утвердить назначение Джессапа в ООН, однако президент Трумэн назначил его временным членом делегации, проигнорировав таким образом волю Конгресса.

Д-р Карл Витфогель, один из выдающихся ученых, специалистов по Дальнему Востоку, сообщил комиссии Маккаррана о беседе, состоявшейся между ним и Оуэном Латтимором в 1944 году, сразу по возвращении миссии Генри Уэллеса в Китай, Россию и Индию. «Мы говорили о возможных решениях на Дальнем Востоке. [ Латтимор] сказал, что для Кореи хорошее консервативное решение было бы лучшим решением, т. е. если бы Советский Союз занялся бы этой страной, которая меня сильно беспокоила. Я, естественно, вышел из себя и подумал, что представителю американского правительства не следовало бы так говорить...»

Латтимор отрицал, что подобная беседа имела место. Отрицал он также и другие высказывания, приписанные ему д-ром Витфогелем. В письме, датированном 20 февраля 1947 года, Латтимор в том числе писал: «Я никогда не спорил, что Америке следует свергнуть [ микадо]». Витфогель ответил цитатой из книги Латтимора «Решение в Азии», опубликованной в 1945 году: «Если японцы сами решат действовать без императора, ну и на здоровье. Если нет, нам следует ясно дать понять, что милитаризм потерпел катастрофическое поражение и что мы, победители, не нуждаемся в императоре, и что и он сам, и все мужские претенденты на трон... должны быть интернированы, предпочтительно в Китае. Его имущество и поместья следовало бы использовать для проведения аграрной реформы, ясно, что без его согласия... Вновь возникшие имущественные интересы будут в состоянии предотвратить реставрацию монархии [ после его смерти]».