Неожиданно захрипели рации – они висели на поясе почти у каждого. Виктор поднес динамик к уху, молча выслушал и повесил черную коробочку на место.

– Застава передает, – сказал он. – Говорят, слева от них кто-то копошится. Сходим проверим, не возражаешь?

Павлу совершенно не хотелось впутываться в какие-то новые истории, но возражать он не посмел.

– Эй, Джек! – весело крикнул Виктор. – Пойдем еще постреляем, а?

– Он не Джек, а Мартин, – поправил Павел.

– Ну, пусть Мартин. Пойдем?

Иностранец, услышав свое имя, тут же изобразил полную боевую готовность.

– Вот и хорошо, – заключил Виктор. – Нам лучше зайти со стороны. Значит, ребята пусть несут, а мы где-нибудь свернем...

Они проводили солдат с носилками почти до самого конца и пошли в обход. Виктор уже достаточно хорошо разбирался в географии коридоров и переходов, примыкающих к шлюзовым отсекам, поэтому быстро вывел Павла и Мартина в нужное место.

Они медленно шли мимо прозрачных боксов, где покоились молчаливые небесные машины, и тщательно осматривали каждый уголок. Впереди уже маячил ярко раскрашенный хвост «Бурана».

– Вроде тихо, – сказал Виктор.

Павел кивнул.

– Ну, ладно, пошли, – решил Виктор и закинул автомат за плечо.

– Пошли, – согласился Павел. И тут же схватил Виктора за руку. – Стой!

Они уже почти миновали вход в нижние боксы, где тоже размещались небесные машины, но не такие, как здесь, а огромные – каждая величиной с пятиэтажный дом. В последний момент Павел заметил, что в проходе мелькнула неясная тень.

– Там кто-то есть, – неуверенно сказал он.

– Пошли, – с готовностью ответил Виктор. – Нам партизаны не нужны.

Они быстро прошли по короткому переходу, через пологий спуск и сразу оказались перед открытыми прозрачными переборками, за которыми темнела громада небесной машины.

– Эге! – воскликнул Мартин, указывая наверх.

Павел и Виктор задрали головы и одновременно заметили маленькую неуклюжую фигурку, карабкающуюся по трапу. Через секунду у обоих уже не оставалось сомнений – это был доктор Краб.

– С-сука! – процедил Виктор и вскинул автомат. – Смыться решил?

Он прицелился. Павел сморщился, ожидая грохота выстрелов, и вдруг ему показалось, что Краб остановился и повернул в их сторону свои тусклые глаза-шарики.

В этот момент Павел вдруг все понял.

– Не надо! – закричал он и наотмашь ударил рукой по стволу автомата.

Пули с визгом пробороздили железный пол.

– Ты что! – крикнул Виктор. – Ты что делаешь?!

– Не надо, – повторил Павел, и в его голосе прозвучало нечто такое, чему Виктор, кажется, поверил.

– Я тебя не пойму, – недовольно проговорил он, опуская автомат.

– Не надо. Идем отсюда, сейчас будет старт.

Они выскочили из прохода и почти сразу услышали, как за их спинами зашипели закрывающиеся переборки.

Павел понял все. То, что делал доктор Краб в последнее время, было продиктовано нормальным стремлением живого существа к свободе. Именно поэтому он не стал вторгаться в сознание Павла и подчинять его Зеленой песне, он не вживил в него приемник, он так же, как пилоты-ячейки, сделал ставку на Павла. И не ошибся – именно с подачи Павла на «Покровителе» началась заваруха, и Краб получил возможность уйти. Вот почему он отказался управлять пленниками, и Воспитателю пришлось пробовать самому. Доктор Краб не желал мешать восставшим, он не хотел, чтобы на небесном острове восстановился порядок, потому что тогда не смог бы получить долгожданную свободу.

Пол вздрогнул, и послышался тяжелый низкий вздох.

– Стартовал, – произнес Виктор. – Интересно, куда?

– Домой, – просто ответил Павел.

Он отчетливо понимал, что Краб был виновником многих несчастий, он обрек на мучения и смерть многих людей, но...

Но Павел уважал волю к свободе. Так как сам знал, что такое плен.

– Пошли, – сказал он. – Не спрашивай меня ни о чем.

У «Бурана» их встретили пятеро вооруженных охранников – четыре солдата и один штатский.

– Ну теперь-то все? – поинтересовался штатский.

– Теперь все.

– Будете улетать – нас не забудьте.

Они поднялись в грузовой отсек «Бурана». Было тесно, все сидели на полу и вполголоса переговаривались. В кормовой части отсека разместили убитых. Раненых уложили по центру на какие-то тряпки. Среди них лежал и Денис, прикрыв глаза рукой. Отдельной кучкой сидели иностранцы – их было всего человек восемь, и Мартин сразу присоединился к ним.

Павел заглянул в кабину и узнал среди трех пилотов Валеру. Тот лишь кивнул ему и отвернулся к приборам. Павел не обиделся, понимая, что сейчас не до него.

– Шеф, когда поедем? – раздался из отсека веселый голос.

– Скоро, – ответил кто-то из экипажа. – Невесомость все хорошо переносят? Смотрите, новую машину мне не заблюйте.

Пассажиры дружно рассмеялись, но пилот совершенно серьезно добавил:

– У кого есть тряпки – заворачивайтесь. Нас может хорошенько тряхануть.

У экипажа что-то не выходило. Павел чувствовал это по напряженным интонациям в разговорах, по крепким словечкам, по нервным, торопливым движениям рук.

– Валера, – решился спросить он. – У нас проблемы?

– Ага, – ответил космонавт. – Маленькая такая проблемка. Никто не подумал, как мы будем отсюда выбираться.

– А в чем дело?

– На ихних машинах есть аппаратура для дистанционного открывания шлюзов. А у нас-то – откуда?

– У вас же пушки на боках. Разве нельзя прострелить?

– В том и дело, что нельзя. Такой выстрел должна санкционировать Земля. А на космодроме сейчас никого нет. Все начальство отдыхает с американцами, и никто не знает где – то ли на природе, то ли в сауне, то ли в кабаке.

– Стреляйте без санкции. Другого выхода ведь нет?

– Ты не понял. Санкция – это не значит, что генерал скажет нам «стреляйте, ребята». Это закодированный радиосигнал, снимающий блокировку с пушек. И его можно подать только из ЦУПа. А там без приказа начальства никто пальцем не шевельнет. У нас порядки строгие.

Впору было плакать. Ну неужели именно сейчас, когда все позади, перед ними встанет еще одно, на этот раз непреодолимое препятствие? Именно сейчас, когда дорога каждая минута?!

Должен быть выход. Нужно только подумать...

– Валера, – снова позвал Павел. – Ты можешь соединить меня с Антоном?

– С кем? С Мельниковым, что ли? Можно попробовать, через дежурку... Но зачем? Он ничего там не решает.