повезет в кабине. Медведь займет слишком много места, отчего Герою «придется прогуляться пешком». Так это звучало в устах Кетчума. Учитывая, что собаки пешком не ходят, весь обратный путь пес должен будет бежать за машиной. Но это были первые дни разрешенной псовой охоты на медведя. «Замечательное животное», возбужденное удачной охотой, послушно побежит вслед за «судзуки». Так это рисовалось Кетчуму накануне отъезда на охоту.

— Учти: мы с Героем вернемся только в понедельник, поздно вечером, — предупредил Дэнни старый сплавщик.

Весь длинный уик-энд от Кетчума не было никаких вестей. Дэнни и не пытался с ним связаться. Кетчум постепенно дозрел до собственного телефона и телефакса, но мобильного телефона у восьмидесятичетырехлетнего сплавщика не было. (Да и вряд ли в 2001 году жители Великих северных лесов могли похвастать обилием сотовых телефонов.)

Рейс, которым Дэнни летел из Торонто в Бостон, задержали. В Бостоне он взял напрокат машину. Ему очень хотелось неспешно поговорить за чашечкой кофе с Полом Полкари и Тони Молинари, но из-за этой дурацкой задержки рейса их встреча сократилась до торопливого пятнадцатиминутного ланча. Из Бостона Дэнни и Кармелла дель Пополо выехали во втором часу дня. Это был путь, который в 1954 году повар и двенадцатилетний Дэнни проделали в обратном направлении. С тех пор состояние дорог значительно улучшилось, и все же северная часть Нью-Гэмпшира, выражаясь словами Кетчума, по-прежнему находилась «далеко» от бостонского Норт-Энда. Уже под вечер они пересекли Понтукское водохранилище и по шоссе 16 покатили вдоль Андроскоггина к Эрролу.

Когда проезжали водохранилище, Дэнни узнал дорогу к Даммерскому пруду (бывшую лесовозную дорогу). Останавливаться он не стал, а лишь сказал Кармелле:

— Завтра мы приедем сюда с Кетчумом.

Кармелла кивнула. Она сидела рядом с Дэнни и во все глаза смотрела на Андроскоггин. Где-то через десять миль она нарушила молчание:

— Какая могучая река.

«Хорошо, что ты не видела эту реку в сезон распутицы», — подумал Дэнни. В марте и апреле Андроскоггин превращался в бешено несущийся мутный поток.

Кетчум считал сентябрь лучшим временем для поездки в Нью-Гэмпшир. Особенно для Кармеллы. Погода обычно была хорошей и солнечной. Правда, вечера становились прохладнее, зато исчезли комары, а до снега еще было сравнительно далеко. И все же здесь явственно ощущалось, насколько округ Коос севернее Бостона. Листья на местных деревьях начинали желтеть еще в конце августа. Второй понедельник сентября выглядел вполне осенним временем, и к вечеру обманчивое тепло сменялось холодом.

Кетчума волновало, сможет ли Кармелла ходить по пересеченной местности.

— Я, конечно, подвезу ее настолько, насколько возможно. Но к реке мне на машине не спуститься. Там ей придется пройти пешком.

Мысленно Дэнни представлял, о каком месте говорил Кетчум: возвышенность, глядящая на реку. Оттуда хорошо было видно излучину. Он только не мог представить, насколько изменились эти места. Сначала сгорел поселок Извилистый, теперь не стало и повара. Однако Доминик Бачагалупо не хотел, чтобы его пепел развеивали на месте бывшей столовой или где-то вблизи поселка. Он просил высыпать его прах в том месте, где почти шестьдесят лет назад река поглотила Рози. И почти там же через десять лет скрылся под бревнами Анджелу дель Пополо. Это и было главной причиной, заставившей Кармеллу отправиться в далекий путь. Много лет назад (тридцать четыре, если Дэнни не ошибся в расчетах) Кетчум приглашал ее приехать на берег Извилистой. Помнится, он сказал тогда Кармелле:

— Если вы когда-нибудь захотите увидеть место, где погиб ваш парень, я буду рад свозить вас туда и все показать.

Кармелле очень хотелось увидеть место, но ни в коем случае не бревна. Она знала, что вид бревен окажется для нее слишком тяжким зрелищем. Только речной берег, где ее дорогой Гамба и маленький Дэнни стояли и видели случившееся. Возможно, точное место, где ее первый и единственный ребенок, ее незабвенный Анджелу, ушел под воду. Конечно, когда-нибудь она поедет в те края.

— Спасибо вам, мистер Кетчум, — сказала она.

Потом она сказала Гамбе:

— Если тебе когда-нибудь захочется меня увидеть…

— Знаю, — коротко ответил Доминик, стараясь не глядеть на нее.

Дэнни, собираясь исполнить последнюю волю отца, и не вспомнил про Кармеллу, однако Кетчум настоял, чтобы он привез и ее. Когда в свои двенадцать будущий писатель впервые увидел эту женщину, он сразу обратил внимание на ее большую грудь, широкие бедра и широкую улыбку. Ее улыбка была даже шире, чем у Джейн. Дэнни знал: Кармелла — ровесница Кетчума или чуть старше. Волосы ее полностью поседели, даже брови стали седыми и теперь резко выделялись на смуглом лице. За эти сорок семь лет Кармелла изрядно раздалась вширь, но все равно она оставалась более женственной, чем Джейн в свои сорок два. Пол Полкари и Тони Молинари постоянно утверждали, что она счастлива с тем человеком, которого встретила после повара. Тем не менее Кармелла сохранила фамилию дель Пополо. Возможно, так она чтила память о двойной потере — мужа-рыбака и ее единственного драгоценного сына.

За весь долгий путь на север Дэнни не услышал от Кармеллы стенаний по поводу ее любимого Анджелу. И Гамбу она вспомнила всего один раз, сказав:

— Я потеряла его еще тогда, когда он уехал с Кетчумом. А теперь, Секондо, и ты его потерял! — воскликнула она со слезами на глазах.

Однако Кармелла быстро успокоилась и весь остаток пути ничем не показывала Дэнни, что мысли ее заняты целью их поездки.

Она продолжала называть Доминика его бостонским прозвищем Гамба. И Дэнни Кармелла называла Секондо, словно в ее сердце писатель по-прежнему оставался ее приемным сыном. Похоже, она давным-давно простила ему мальчишеские подглядывания за ее купанием в ванне. Сейчас Дэнни было трудно вообразить, что он позволял себе такие вещи, и он запоздало и достаточно формально извинился перед ней за свою давнюю бестактность.

— Чепуха, Секондо. Мне это даже льстило, — взмахнула пухлой рукой Кармелла. — Я только беспокоилась, как бы тебе это не повредило. А то вдруг бы тебя потянуло к толстым женщинам старше себя?

Дэнни почувствовал: Кармелле хочется услышать от него признание, что его никогда не тянуло к подобным женщинам, хотя, если говорить честно, крупных и толстых женщин в его жизни хватало. Это только Кэти была на редкость миниатюрной. Даже Шарлотта — единственная настоящая любовь в его жизни — имела лишний вес.

Подобно отцу, Дэнни был невысоким и худощавым. Услышав мнение Кармеллы, он подумал: возможно, с крупными женщинами он чувствовал себя надежнее. (Но это не имело никакого отношения к подглядыванию за Кармеллой или трагическому случаю с Джейн, которую он мальчишкой убил чугунной сковородкой, приняв