часть заключенных упала на землю. Несмотря на это, стрельба продолжалась еще примерно пять минут. На валах были военные, егеря (…). Через некоторое время человек в немецкой егерской униформе приказал поднять винтовки, и огонь прекратился, после чего мужчины подошли ближе к убитым. Затем сначала двое, один из которых был в немецкой егерской форме, начали из револьвера стрелять в головы раненых, но еще живых людей. Постепенно к ним присоединились и другие».

«…Зрелище было неописуемо ужасно. Тела расстрелянных лежали, как попало, кто в какой позе. Стены валов были с одной стороны окрашены запекшейся кровью. Между валами было невозможно двигаться, земля превратилась в кровавое месиво. О поиске не могло быть и речи. Никто не смог бы осмотреть такие груды тел».

 

Ни дать, ни взять Нанкинская резня62 в Европе - только закопанных живьём да пирамид из отрубленных голов, не хватает!

Казни русскоязычных жителей продолжались весь май и половину июня, хотя основное количество жертв пришлось на первые три дня. Последняя официально задокументированная расправа по этническому признаку, произошла во второй половине июня. Точное число жертв устроенного финнами в Выборге геноцида неизвестно, но по мнению некоторых исследователей - оно может составлять от трёх до пяти тысяч человек63.

А вообще-то было дело - попалась мне как-то «там», такая инфа.

На момент провозглашения независимости, в «Великом княжестве Финляндском» проживало постоянно порядком 200 тысяч русских. После «эпохи перемен» местного разлива, из страны выехало или как-то сумело адаптироваться где-то около ста тысяч.

Остальные сгинули неведомо как и неизвестно куда…

 

***

Если про польские лагеря смерти - мои собеседники хотя бы слышали краем уха, то про резню в Выборге – ни сном, не духом. До меня советская пропаганда, в основном рассказывала советскому народу, про то - как за океаном негроафриканцам в одних трамваях с белыми человеками ездить не разрешают и смотреть на их леди. А про того, как буквально в двух шагах от «Города трех революций», городе носящего имя Вождя пролетарской революции, втором по величине городе Первого в мире государства рабочих и крестьян – убивают за национальную принадлежность – так про то молчок…

 

Вкратце рассказал присутствующим про историю Выборгской резни 1918-го года, вызвав неподдельное возмущение, затем обращаясь к Пономаренко и Влодзимирскиому:

- Точно также как и с польскими преступлениями против человечности, товарищи чекисты, от вас требуется провести расследование и против финских. Благо эта территория уже под нашим контролем и можно никого не уговаривая, произвести эксгумацию… Ээээ… Скелетов, или что там ещё осталось от тех бедолаг.

Переведя взгляд на Мехлиса:

- От «Информбюро при СНК СССР» же требуется обнародовать результаты расследования и поднять вселенский шум до небес. После чего Советское правительство потребует от Финского выдачи военных преступников и в первую очередь главного из них – Карла Маннергейма. Естественно, правительство Финляндии откажется: финн – птица гордая и, вот тогда то…

С победоносным видом всех оглядывая:

- И вот тогда-то, с полным на то моральным основанием, мы объявим Финляндии войну! И самое главное, товарищи: в отличии от прошлой Советско-финской войны, каждый – даже самый последний красноармеец, будет знать зачем он пришёл в эту страну…

Указательный палец вверх:

- …Чтобы спросить за своих мёртвых!

 

Помолчали пару минут, швыркая чай, затем Лев Влодзимирский:

- Разрешите дать совет, товарищ Сталин?

Кивнув:

- Не только разрешаю, но и требую – иначе зачем бы я вас сюда позвал?

Тот, с весьма двусмысленным выражением и интонацией:

- Если от этих расследований требуется международный резонанс, то вести их должны не органы госбезопасности…

Понимаю его: у «гэбни» - весьма скверная репутация за пределами Социалистического Отечества.

- Так, так, так… Продолжайте!

- Будет лучше, если этим займётся Следственный отдел Прокуратуры СССР, который возглавляет товарищ Шейнин.

«Это который «Шейнин»? Не тот случайно, который – Лев?».

Не сдержавшись восклицаю:

- Это тот, который написал «Записки следователя»?

Влодзимирский, слегка усмехнувшись:

- Он много чего написал64, согласен! но главное – очень опытный и дотошный оперативник.

Задумываюсь:

«После 1937-38-го годов, у Прокуратуры СССР – репутация тоже весьма подмочена. А что если…?».

- Пожалуй, лучше создать совершенно новый орган для расследования особо важных дел – подобно этим двум. Ээээ… «Следственный комитет (СК) при Президиуме Верховного Совета СССР», включив в него представителей от общественности: например – профессора Виноградова.

- Вам видней, товарищ Сталин.

- Мне видней и посему - Следственному комитету быть!

Посмотрев на часы, допиваю чай и встаю из-за стола:

- На сегодня всё, товарищи чекисты. Приступайте к работе и удачи вам. Нам же с Львом Захаровичем, пора на встречу с товарищами военными…

 

Глава 17. "И Будённый здесь, ёб твою мать...".

 

Чуев Ф. «Несписочный маршал». 

«Не раз мы говорили (с маршалом Е.В. Головановым. Авт.) о Генеральном штабе. Особенно после книг Штеменко и Василевского. Однажды я заметил:

– Василевский пишет, что Сталин не придавал значения роли Генштаба…

– А как он мог придавать, – откликнулся Голованов,- если до Сталинграда Генштаб был такая организация, которая неспособна была действовать и работать? Какое значение можно было придавать этому аппарату, который не в состоянии был собрать даже все необходимые материалы! Все основные предложения о ведении войны были от Сталина – я там каждый день бывал, а иногда и по нескольку раз в день.

Генеральный штаб войну проморгал – вот что такое Генеральный штаб!».

 

 

Адмирала Флота Советского Союза И.С. Исакова, описал, как именно Сталин проводил совещания по военно-морским вопросам:

«Как вел свои заседания Сталин? Надо сказать, что он вел заседания по принципу классических военных советов. Очень внимательно, неторопливо, не прерывая, не сбивая, выслушивал всех. Причем старался дать слово примерно в порядке старшинства, так, чтобы высказанное предыдущим не сдерживало последующего. И только в конце, выловив все существенное из того, что говорилось, отметя крайности, взяв полезное из разных точек зрения, делал резюме, подводил итоги. Так было в тех случаях, когда он не становился на совершенно определенную точку зрения с самого начала. Речь идет в данном случае, разумеется, о вопросах военных, технических и военных, а не общеполитических. Когда же у него было ощущение предварительное, что вопрос в генеральном направлении нужно решить таким, а не иным образом, – это называлось «подготовить вопрос», так, кстати, и до сих пор называется, – он вызывал двух-трех человек и рекомендовал им выступить в определенном направлении. И людям, которые уже не по первому разу