В Стамбуле было родовое гнездо семейства Кира.

Скромные когда-то еврейские торговцы, они возвысились и представляли теперь один из самых могущественных банковских домов во всей Европе и Азии. Это произошло благодаря Эстер Кира.

Матрона родилась давно — еще в 1490 году. В шесть лет она осталась сиротой и вместе с младшим братом Иосифом была взята на воспитание в дом дяди. В двенадцать лет девочка уже торговала вразнос, поставляя редкие товары в гаремы богачей. В шестнадцать ей дозволили войти к султанским наложницам, а в двадцать наконец-то улыбнулось счастье: она познакомилась с Чирой Хафиз, матерью Сулеймана Великолепного. И когда в 1520 году султан Сулейман взошел на престол, Эстер и ее родственники были навечно освобождены от налогов за услуги, оказанные престолу.

Никто, даже в семье, так и не узнал, какие подразумевались услуги, но высочайший указ не подлежал обсуждению.

Теперь уже дядюшка не захотел выпускать из рук столь ценную племянницу и выдал ее замуж за своего младшего сына. А когда старший умер, не оставив детей, то огромное банковское дело унаследовали сыновья Эстер. И это было справедливо, потому что расцвет семейства случился именно благодаря ее усилиям.

И, подобно тому, как эта женщина была фавориткой у матери Сулеймана, она перебывала затем в подругах у его любимой жены Хуррем Кадим, у ненаглядной Селима II Нур-у-Бану и, наконец, у Сафийе — свете очей Мурада III и матери нынешнего правителя. Теперь Эстер Кира шел сто восьмой год, но она не потеряла живости и более всего на свете обожала славную интригу.

А главой семейства был сейчас пятидесятитрехлетний внук Эстер по имени Эли, старший сын ее старшего сына, Соломона, который скончался недавно на девятом десятке. И сегодня Эли оказался в немалой растерянности, потому что получил письмо из Неаполя от кузена Пьетро. Он никогда не пытался обходить закон, а тут ему предлагали совершить преступление, выкрасть женщину из чужого гарема. Приученный, однако, к правилу, вбитому в него с детства, он немедленно пошел советоваться с бабкой.

Когда-то черные как смоль, ее волосы давно уже стали белоснежными, но темные глазки что две смородины не потеряли ни капельки остроты. Если бы Чира Хафиз была еще жива, то легко узнала бы старую подругу.

— Я, — сказала Эстер обеспокоенному внуку, — нанесу визит Латифе Султан. Если эта женщина действительно в гареме Чикалазаде-паши, то принцесса должна знать. — Она сочно захихикала. — А уж если эта женщина хоть чем-то похожа на Чиру… — И хихиканье перешло в радостный гогот. — А-й-й-й! Да смилостивится Яхве над бедным визирем!

Этот разговор совершенно не убедил Эли Кира в правильности его поступка, но банкир был человеком чести, а семья его достигла процветания благодаря семье Эстер. Так что он был ее должником и расплатится сполна.

Латифа Султан встретила старую даму с восторгом.

— Вы так давно не показывались, — сказала принцесса, усаживая еврейку поудобнее и приказывая своей рабыне принести сладкого шербета и липкой пастилы, которую, как она помнила, Эстер обожала.

— Я живу уже по ту сторону времени, дитя мое, — отвечала гостья, — и совсем нечасто выбираюсь повидать друзей. Силы уже не те, что прежде.

Латифа склонила голову набок.

— Вы знаете, я ужасно рада видеть вас здесь, — начала она, — но я не обманываюсь, и вряд ли вы потратили ваши драгоценные силы на обычный светский визит.

Старушка кивнула:

— В гарем твоего мужа недавно была введена новая женщина.

— Много новых женщин, Эстер. Они прибывают каждую неделю.

— Не играй со мной в слова, дитя мое. Ты знаешь, о ком я говорю.

— Инчили, — тихо молвила Латифа. — Уверена, что вы подразумеваете Инчили.

— Что ты знаешь об этой женщине, моя принцесса?

— Очень мало, Эстер. Она была прислана моему господину его сестрой. И вскружила ему голову. — Здесь Латифа выдержала паузу. — Об этом еще мало кто знает, Эстер, но Чикалазаде-паша — с моего разрешения, конечно, — взял Инчили своей второй женой.

Эстер Кира глубоко вздохнула:

— Тогда это, без сомнения, она. Ты можешь меня с ней познакомить, Латифа Султан?

— А кто она, Эстер? Откуда вы о ней знаете?

Поскольку они были одни, то старушка решила довериться принцессе. Помощь Латифы ей потребуется.

— Инчили родилась в своей стране знатной дамой.

Первый ее муж был великим тамошним вельможей, а второй — велик еще более. Но, на беду, их король ею прельстился и захотел сделать своей любовницей. Французский монарх тоже с удовольствием оставил бы при своем дворе женщину, которой восхищался. Однако это еще не все, Латифа Султан. Только слова мои должны остаться тайной даже от господина Чикалазаде. Соглашаешься?

Принцесса кивнула.

— Вторая жена твоего мужа — правнучка самой Чиры Хафиз. Восемьдесят лет назад я тайком вынесла младшего из сыновей Чиры и Селима I, принца Карима, из дворца Эски-Сарай. Я спрятала его на корабле, который отплывал в Шотландию, и отправила вместе с ним моего брата Иосифа.

Принцу было всего шесть лет от роду, и он был последним из сыновей Селима. Чира боялась, что, когда муж умрет и на трон взойдет Сулейман, ребенок станет помехой. Она не хотела, чтобы его убили. Хотя Сулейман и любил своего братишку, ему в конце концов как-то пришлось бы от него избавиться — иначе он не сумеет обеспечить себе безмятежное царствование.

В то лето город поразила эпидемия чумы, и мы с Чирой представили дело так, будто принц тоже заразился. Она никого к нему не пускала. А через несколько дней я тайком принесла в корзине труп мальчика такого же роста, а обратно вынесла живого ребенка. И те давно истлевшие кости, что покоятся в могиле принца Карима, принадлежат на самом деле совсем не ему.

И вот почему, дитя мое, когда султан Сулейман стал нашим правителем, Кира были освобождены от налогов.

Но ни он, ни его отец, равно как и никто другой в этой стране, не подозревал, что принц остался в живых. А дома у Чиры, в Шотландии, истинных родителей мальчика знали только его дед и дядя, а кроме них, мой брат Иосиф и еще один священник.

У Латифы изумленно раскрылись глаза, и старая Эстер засмеялась.

— И это еще не все, дитя мое! Интрига только начиналась. Потому что если бы ты пожелала открыть могилу самой великой Чиры Хафиз, то не нашла бы там ничего, кроме камней! Дважды пыталась любимая жена Сулеймана Хуррем — да проклянет Аллах ее память! — отравить мою дорогую госпожу. И Чира видела только два способа избежать гибели. Либо Хуррем придется уйти, либо придется уйти ей. Но слабостью Чиры было то, что она слишком любила своего сына. И ей пришлось тогда изобразить собственную смерть и вернуться на родину.

Но еще раньше она предупредила султана Сулеймана, что ему надо опасаться Хуррем. Сулейман уговаривал мать не бежать и даже плакал, но слов ее не послушал. Потом по злой воле Хуррем погибли двое его лучших сыновей — принц Мустафа и принц Баязет, и Османская империя досталась никчемному Селиму II.