– Ничего не понял, – тихо говорит Гамильтон.

– Я тоже, но стек она взяла с собой. Стек, вот что выдало её. Не просто так Бланш прихватила его с собой. Два варианта: прощание и желание наказать. Её разум работает вразнобой. Он заранее строит план, а выполнение она оставляет на потом, чтобы интуитивно играть с жертвой. Но кто жертва сегодня? Те, кто работают в том салоне, не могли её подставить. Она клиент, очень важный, богатый и значимый для них. Если только Бланш не солгала. А если она предала меня? Если её заказчик не хочет защитить меня, а, наоборот, оставит в живых, чтобы я мучился, чтобы ответил за все свои прошлые поступки. Если это было подстроено? Она уже была здесь, в моём доме, и легко умеет овладевать сознанием мужчины. Вчера он смотрел на неё обожающим взглядом, но так при первой встрече не выглядят, и Бланш подошла к нему не для того, чтобы учуять вонь дерьма у другого, а чтобы не дать ему проколоться, убедив своим действием, что она защитит его, но оставила решающий выстрел для себя. Если бы я продолжал говорить, а затем сам бы подошёл ближе к ним, то всё понял бы. Она убила его, потому что знала – лучший способ не подставить себя это – немедленно обнаружить исполнителя и убить его, продемонстрировав свои несуществующие способности логики. Но для чего? – Смотрю в глаза Гамильтона, уже давно потерявшего нить происходящего и, разворачиваясь, поднимаюсь по лестнице.

– И, выходит, все слова Бланш, её поведение и якобы шоковое состояние – игра только для меня. Поэтому я путался, посчитав, что сначала у неё был шок, а затем понимание происходящего. Но она злилась, её раздражало то, как я вёл себя, чем и были вызваны перепады настроения. А вот когда Бланш убила мужчину, исполняющего её приказы, то продолжила создавать видимость переживаний внутри себя. Одноразовый телефон мог легко достать её заказчик, чтобы быть в курсе происходящего и следить за тем, как я поведу себя. Далее, она доложила ему, что всё идёт по плану. А я попался на удочку и признался во многом. Признался в своей слабости, позволив ей добиться своего, сломать меня тем самым способом, который она так долго готовила для меня. Бланш знала, что я всё пойму и начну спрашивать о том, кто за ней следил и хочет ей навредить. Только никого нет, это она сама создала ситуацию, в которой вынудила врагов защищать себя и стать жертвой, – запускаю руку в волосы, прижимаясь спиной к закрытой двери.

Я не могу поверить своим словам и тому, куда привели меня размышления. Я не в силах причинить сам себе боль, поверив в то, что только произнёс. А если я ошибаюсь? Если из-за неведения и внезапного исчезновения Бланш я начал вести себя, как подопытная мышь, привыкшая ко второму существу рядом, и сейчас испытываю панический страх потерять это. Если всё случившееся теперь обращается против меня? Если эти чувства, которые заставила меня пережить Бланш, делают меня глупым и обычным? Если я больше не смогу быть тем, кем был раньше? Если это и есть задание Бланш – сделать из меня абсолютно никчёмного идиота?

– Нет. Нет, это ложь. Я просто выдумал всё это, – мотая головой, расхаживаю по комнате.

Но моё сознание говорит совершенно противоположные вещи. Оно напоминает мне действия Бланш с момента, как мы сели в машину. Она была спокойна. Абсолютно спокойна, даже когда я показал ей, что мы можем умереть. Она знала, как я поступлю и дважды приму удар на себя, развернув машину в свою сторону. Она была уверена, что ей ничего не угрожает. Но у неё заел ремень безопасности. Как можно подстроить это? Какой смысл оставаться в машине, чтобы взорваться вместе с ней? Никакого. Бланш дёргает ремень и нажимает на кнопку, желая попрощаться со мной. Я отвлекаюсь на это и не проверяю, на самом ли деле заело или же она держит пальцем замок, чтобы не выскочил ремень. Я достаю нож и разрезаю ткань, а затем вытаскиваю её. Нет, это безумие оставаться в машине, чтобы умереть. Любая экспертиза докажет, что тормоза были неисправны, и моей вины в этом нет. Не знаю. Не понимаю.

Дальше её поведение. Бланш легко угадывает того, кто залез в машину и убивает его. Заметает следы, и лучший способ избавиться от человека, готового выдать её, переложив этим вину на несуществующего врага. Но зачем? К чему вести всё именно так, чтобы в итоге оказаться в моей постели? Отвлечь меня, вынудив обессилить и заснуть, чтобы затем уехать для… я не могу закончить свою мысль, и это меня сводит с ума. Огромное количество моментов не сходится. Мои выводы безумны, но моё сознание не обрывается, оно продолжает настойчиво показывать мне картинку, где Бланш передаёт мне стек. Отпечатки. Я оставляю на нём свои отпечатки, и они тоже что-то значат. Если она забрала его с моими отпечатками, то в будущем использует их против меня.

Мне душно. Дышать нечем, и, кажется, что меня изнутри рвёт на части, пока я ищу верные причины происходящего. И это всё собирается в такой ком, что я до боли сжимаю голову руками и кричу, чтобы отогнать свои выводы, которые с каждым разом становятся более ужасающие. Падаю на пол и безумным взглядом смотрю впереди себя. Чего она хочет добиться этим всем? На самом ли деле я для неё ничего не значу, и всё это лишь моя больная фантазия, как и тогда… давно, где я видел угрозу даже со стороны родственников? Я помню её, я боялся их, я желал им смерти, я…

– Мистер Рассел, у нас проблема, – в мою спальню врывается Гамильтон, а я не двигаюсь.

– К воротам подъехала машина, сэр. Мне только что доложили и спрашивают: пропускать или нет? – Добавляет он.

– Кто?

– Ваша мать. Она передала, что это срочно и касается Бланш Фокс.

– Пропустить. Проведи её в гостиную, – безэмоционально отвечаю я.

Ну вот, этого мне ещё не хватало. Но зная, что может сотворить эта идиотка, проще спокойно выставить её за дверь или же для начала выплеснуть на неё то раздражение, которое накопилось во мне, потому что я так и не понял, в чём заключается план Бланш. Но он есть и создан против меня. Против того, что я начал чувствовать.

Стараясь казаться равнодушным, спускаюсь вниз и поворачиваю к гостиной.

– Мадам, с каких пор вы приезжаете в мой дом без приглашения? – Сухо спрашиваю, находя мать стоящей возле дивана. Она на взводе. Её трясёт. Недавно пережила истерику и до сих пор не отошла. Что-то сильно потрясло её, обидело, и она приехала для того, чтобы высказать мне какие-то глупости.

– Эйс, я не намерена с тобой ругаться. Я возмущена тем, как ты себя ведёшь! Я была права! С самого начала я была права, предупреждая, что эта стерва взялась за тебя. Ты такой же придурок, как и твой отец? – Криком встречает меня мать.

– Какой из них, мадам? Нейсон или Таддеус? Насколько мне известно, то мой биологический отец – Нейсон, – от моего ответа, мать бледнеет, и её губы трясутся от паники. А мне всё равно. Мне сейчас настолько наплевать на чувства женщины стоящей напротив, что усилием воли заставляю себя не сорваться. Нет. Не должен. Я имею ещё контроль над собой и никому не доставлю удовольствия наслаждаться моим падением. Нет!

– Я… откуда…

– Не важно. Поэтому идите к чёрту, мадам. Убирайтесь из моего дома, потому что я отказываюсь быть вашим родственником. Меня не интересует ничего из того, что вы решили мне здесь представить. Я устал от ваших игр. Вон, – шиплю я, сжимая за спиной руки в кулаки, чтобы не поддаться желанию насильно вышвырнуть отсюда мать.