Вчера моя женщина спросила, как это мне дали визу в Америку, и рассмеялась. Правильно смеется. Хотя в этом году мне есть чем заняться. Не могу сказать, когда меня последний раз интересовало, что делается на улицах Кингстона. ЛПЯ так хотела заполучить страну в руки – и вот заполучила. Так что зажритесь. В моем внимании теперь нуждается другая улица, так что мне остается единственно вглядываться. Лихой человек пометок не делает. Лихой человек все записывает в уме.

В Бронксе у меня Юби. Люди не могут понять, как я вообще его терплю (в данном случае «люди» – это Ревун, который его на дух не переносит). В самом деле, непросто питать симпатию к парню, который подстригается каждые две недели, разговаривает так, будто окончил навороченную среднюю школу, а одет всегда в костюм c отливом, вне зависимости от погоды. Но вот резон, который мало кто ловит: если людям западает в голову, что ты сутенер, никто из них не подумает, что ты наркодилер. У Юби вид студента, и это дает ему повод думать, что он стильный. Немного в самом деле есть. Этот парень всерьез думал поступать в колумбийскую школу юриспруденции, но раздумал, потому как счел себя и без того докой. Он вольготно обосновался в Куинсе и Бронксе, и я позволил ему взять под себя Майами вместо Ревуна. Ревуна я в известность не поставил, и тот мне на той же неделе перезвонил:

– Брат, что там за хрень деется?

– Тебе надо смениться. Майами для тебя слишком захолустен, тебе нужен Нью-Йорк. Там и вечерами есть куда пойти, развеяться.

– Что ты, бомбоклат, имеешь в виду?

– Имею то, что имею, мандюк. В общем, размещаю тебя на Манхэттене или, может, в Бруклине.

– Я те места не знаю.

– Ну так купи, бомбоклат, путеводитель и изучи.

«Брат, ты ж знаешь, у меня на эти вещи чутье, и я этому перцу не доверяю», – не устает он повторять при каждом звонке, почти одной и той же фразой. Но Ревун человек недумающий, он лишь прочел пару-тройку книжек, а вот Юби, не в пример ему, мыслит широко и глубоко. Он кинул Колумбию ради торговли «травой», потому как Колумбия в плане деланья денег уже не могла научить его ничему, чего бы он сам уже не знал.

Сметлив просто даже слишком. Сто тыщ фунтов «травы» и десять тыщ «беляка» всего за один год. Это знаю и я, и он, и Ревун, который Юби от этого еще больше ненавидит. Мозг этого человека обогащает нас всех. Но он же, этот мозг, нуждается в моем снабжении, и хотя я уверен, что Юби пытался контактировать с Эскобаром напрямую, доверия ему при таком ловкачестве от тех дельцов нет. Что ж, пускай себе ловчит – иное и представить сложно, – только Ревуна я в это не посвящаю. В другой раз Ревун позвонил мне просто с тем, чтобы сказать: со всего Джемдауна Юби единственный, кто делает педикюр, а значит, он, наверное, жопник или что-нибудь в этом роде. Без бэ. Я хохотал так долго, что Ревун напрягся – ничего, мол, в этом смешного нет. Я сказал ему поостыть. И не сказал, что Юби, когда не убивает сам, подсылает для этого двух своих братцев – родная кровь, ничего не скажешь, – которые, если верить молве, уже укокошили для него больше полусотни человек. Почему он зовется Юби – это вопрос, но, наверное, к психиатру. Лихие люди пометок не делают. Вместо этого я припоминаю имя на манер скороговорки – ля-ля-ля, тра-ля-ля, – как в детской считалке или песенке. Если б кто-то это знал, меня бы, наверное, перестали воспринимать всерьез. И вот я послал Ревуна с еще одним парнем встретить кое-какой груз во Флориде и уже другой фурой переправить окольным путем в Вирджинию, а то и в Огайо. Но в Западной Вирджинии фуру перехватывают копы. И мало того, что пропала такая тьма доз, это бы еще полбеды. Но тут еще всюду начали выщелкивать наших: под Вашингтоном, в Детройте, Майами, Чикаго и по всему Нью-Йорку.

Но за всем этим наш Ревун упорно не слезает с Юби.

– Он, наверное, точно «ча-ча-ча»: ты глянь на него. Взять этот его костюмчик с отливом: шит-то небось из материной шторы… Помяни мое слово, Джоси: рано или поздно этот подонок обернется против тебя.

– Я за ним смотрю, Ревун.

– Тогда смотри крепче. У меня к нему большого доверия нету. У него рука всегда на подбородке, все чего-то думает: прибрасывает небось, как тебя скинуть…

– Ты серьезно? Ну так учти: он не единственный, за кем я смотрю.

– Это ты о чем?

– А о том. Почему мне мой человек в Куинсе докладывает, что поставки между тобой и Юби нестабильны? Почему не налаживаются каналы по Нью-Йорку?

– Что значит «нестабильны»? Этому мудаку нужно усвоить: за один день дела не делаются.

– Ждать у моря погоды, что ли? Ревун, ты там, часом, не захворал?

– В смысле?

– Братан, ты что, на Нью-Йорк монополию взял, что ли? А «Иерархия донов»? А «Артель Кровавой Розы»? А «Хотстепперы»? Им всем кусок подай, от каждой улицы – и это я только о ямайцах говорю. Не будем поставлять мы – они найдут другого поставщика, все просто. И вот из-за таких, как ты, я вынужден сам лететь в Нью-Йорк и наводить там мало-мальский порядок. А ты подумал, Ревун: зачем мне туда лететь? Может, мне лучше просто передать Куинс тому же Юби, а тебя отозвать обратно на Ямайку?

– Да что ты, Джоси! Ни даже-даже. Я… Не, ну так нельзя. Я же просто…

– Ты просто что? На будущее: не вынуждай того человека из Куинса звонить мне. Я половины не понял из того, что он мне наговорил.

– Хорошо-хорошо, брат, я этим подзаймусь, – спешит меня заверить Ревун. Но не говорит того, что действительно должно занимать его на всю голову: не низовой бизнес, а то, что на его территорию пролезает новая банда – та самая, что пытается пролезть и на Майами. Люди подзабыли, что, когда к власти в восьмидесятом пришла ЛПЯ, куча народа, недолго думая, свалила в Штаты. И вот теперь «Кровавая Роза», «Хотстепперы», а уж в особенности «Иерархия донов» пытаются столбить там территорию, как у себя в Кингстоне. И вновь я убеждаюсь, что Ревун человек недумающий, а просто прочел пару-тройку книжек.

И еще одна деталь. Сказать по правде, мне не очень-то много надо, но я говорю Ревуну:

– Слушай, ты помнишь того опездола, Тристана Филипса? Ну этого, из Совета замирения с Папой Ло, Шотта Шерифом и Певцом? Который исчез, как иллюзионист, хотя я посылал разобраться с ним не одного, а целых двоих? Так вот, он сейчас живет в Куинсе, и мне нужно, чтобы ты поставил на этом братане крест. Пока он не примкнул к какой-нибудь банде от ННП, пусть даже засветился на американском ТВ с речами за мир и дружбу.

В восемьдесят втором я отрядил Ревуна заняться этим долбаком. Сказал ему взять билет на самолет и отправиться в Нью-Йорк, найти там ствол и закрыть эту страницу в ямайской истории. Через неделю последовал звонок, но не от Ревуна, а от Бенни, одного из его бегунков, с сообщением, что дело сделано. Я уж не стал Ревуна спрашивать, под какой он был балдой, давая этому засранцу мой номер телефона. Хуже того – дал его тому, кто позволил себе базар таким тоном: «Ну это, короче. Ревун велел сказать, что фокусник, типа, накрылся, ага? Ну пока». Не потому, что он засранец, а просто потому, что он реально не знал, с кем разговаривает. Ну да бог бы с ним: с Филипсом покончено, страница закрыта, и дело с концом.