Гондоран снова отер мокрый от пота лоб. Он знал, как обстоят дела наверху, у защитников. Иногда он слышал отдаленный шум битвы, несмотря на то что был почти на милю удален от Небесного зала. Вчера вечером и до поздней ночи, когда защитники сражались в отчаянной схватке дальше к югу, он обрабатывал светлую скалу на последнем отрезке большого туннеля. Он размягчил камень, а затем просунул сквозь него длинный шест — до большой трубы, которая таилась внутри. Несколько дней тому назад он изолировал ее от водопровода и соединил с другими трубами, которые вели в недра. Теперь настал час его сражения! Он создал более сотен соединительных туннелей к главным воротам.

Скала задрожала! Град каменных осколков застучал по трубе.

— Идем, Гондоран! Пора! — крикнула Фалин высоко над ним.

Он услышал совсем слабое эхо одиночного сигнала рога.

Хольд подергал за страхующую веревку, чтобы эльфийка поверила, что он начал подъем.

— Иди вперед, к шахте колодца! Я сейчас тебя догоню!

Ему было жаль, что приходится заканчивать их совместное дело ложью. Однако сегодня настал день, когда истекло время в его песочных часах. Заемное время прошло. Хольд задул фонарь. Он был рад, что убежал от колючего покрывала. Если посмотреть на ситуацию в целом, то по крайней мере его убьет родная стихия. Это достойно Повелителя Вод.

Хольд наклонился вперед. Сила короны потекла в его руки. Скала под ногами стала мягче. Он ухватился за длинный шест, стоявший рядом с ним. Несколько мгновений Гондоран ждал и прислушивался. А затем услышал. Троекратный сигнал горна! Так они договаривались с Олловейном.

Хольд вогнал шест в мягкий камень. Горячий водяной пар ударил ему в лицо.

Олловейн ощупал оцарапанную щеку. Кровь струилась по его шее. Эльф устал. Еще вчера он не поймал бы этот удар! Вспомнился огромный тролль с булавой в обсидиановых осколках. Этот негодяй чуть не снес ему голову с плеч! Мастер меча едва успел пригнуться.

Примерно в двухстах шагах от эльфа собирались под защитой больших деревянных щитов тролли. При следующей атаке серокожие опрокинут их, сметут защиту. Взгляд Олловейна скользнул по последнему отряду. Там были Альфадас, Маг и еще двое людей; кобольд, имени которого он не знал, устало опирался на арбалет. Рядом с ним стояла Сильвина. Она наложила на тетиву стрелу и выжидала, не появится ли брешь в стене тролльских щитов. Один воин из личной гвардии Ландорана. Слишком мало! Сражаться не имеет смысла.

Мастер меча посмотрел на длинный ряд отверстий в стене туннеля, не крупнее большого пальца. Настало время принять предложение хольда. Вопреки всякой вероятности они отбили две атаки. Но третьей им противопоставить нечего… Кроме оружия Гондорана!

Последние беженцы должны быть уже далеко на обледенелом высокогорье. Троллям их не догнать. По крайней мере сегодня. Олловейн снял с пояса серебряный рог и поднес его к губам. Три длинных сигнала были его прощальным приветом Филангану.

— Что это значит? — устало поинтересовался Альфадас. — Приглашаешь троллей?

— Нет, зову нашего последнего союзника. — Мастер меча обернулся к остальным. — Назад. Бегите к Небесной гавани. Бегите настолько быстро, насколько позволяют ноги. Наш друг освободит драконье дыхание, так он сказал мне.

И прежде чем кто-то успел о чем-либо спросить, послышалось далекое угрожающее шипение. Олловейн спрыгнул с баррикады.

— Бегите! — крикнул он. — Возьмите небольшие ледяные парусники, которые еще остались!

Шипение стало громче. Его товарищи побежали. Мастер меча схватил кобольда и перебросил его через плечо. Он извинится за бесцеремонность. Позже.

— Что происходит, командир? — испуганно пискнул кобольд.

Чтобы ответить, Олловейну не хватало дыхания. Остальные бежали чуть впереди него. Сильвина оглянулась. Ее глаза расширились. Шипение ворвалось в туннель. Олловейн не оглядывался. В ушах стояли пронзительные крики. Предсмертные крики.

Кобольд завизжал.

— Беги! Беги, не то драконье дыхание настигнет нас.

Мастер меча широким прыжком перемахнул через искореженные обломки Небесных врат.

— Держитесь слева! Все к докам! Не бегите прямо!

Олловейн повернул в сторону за воротами и пронесся вдоль выкрашенной в белый цвет стены. Крики за спиной стихли. Слышно было только угрожающее шипение. Густой белый дым прорывался сквозь разрушенные Небесные врата. Лейб-гвардейца его отца поглотило облако. Короткий вскрик. Только теперь Олловейн осознал, что прокричал предупреждение на языке людей.

Остальные ушли. Они мчались к ледяным парусникам, пришвартованным в доках.

Пар медленно распространялся по широкому залу. Пол Небесной гавани был покрыт льдом, через широкие ворота, выходившие на равнину Карандамона, проникало дыхание зимы.

Олловейн спустил кобольда на землю. Борода маленького воина была покрыта мелкими серебристыми водяными жемчужинами. В лицо Олловейну ударило неприятно теплое дыхание, обожгло щеки.

— Спасибо, командир, за то, что ты забыл все формальности и перебросил меня через плечо, словно я мешок с мукой.

Олловейн устало улыбнулся.

— Кто знает, как часто твои арбалетные болты спасали мне жизнь. Ты ничего мне не должен.

Кобольд упрямо покачал головой.

— Я обязан тебе жизнью, командир. Можешь потребовать возмещения в любой момент. Меня зовут Мургим. Ты найдешь меня…

— На ледяном паруснике! — перебил Олловейн велеречивого кобольда. Их окутал густой туман. Маленький воин превратился в размытый силуэт. — Держись за стену, ты обязательно доберешься до дока.

— А ты не пойдешь с нами, командир? — крикнул ему вслед Мургим.

Олловейн ощупью двигался вдоль стены. Скала была скользкой от сконденсировавшейся воды. Он уже не командир. И, несмотря на поражение, Олловейн почувствовал бесконечное облегчение. Филанган был потерян. Он сражался до последнего, но спасти скальный замок было невозможно. Теперь он сделает то, что должен был сделать уже давно!

Он отыскал лестницу, по которой спускался только раз, и отправился в глубь горы. Теперь здесь не было стражи. Каменный сад опустел, колодец меж колонн запечатан. Земля под ногами все еще дрожала. Ощущение было, словно идешь по тонкому льду, который вот-вот треснет под лучами весеннего солнца.

Из прохода в Зал Огня струился дрожащий поток горячего воздуха, похожий на жидкое стекло. Жаркое дыхание гнало перед собой крупные хлопья пепла. Словно черные мотыльки, плясали они, выписывая безумные узоры. В горле у Олловейна пересохло. Пот сползал по лицу и спине, обжигая раны. Пахло каменной пылью. На языке — горький привкус.