– Золоте? – Сезария изумленно поднял брови, словно прозвучало магическое слово.

– Которое я готов утопить в море, лишь бы еще минуту побыть со своим другом. Снова услышать его голос! Увидеть улыбку! Но – кончено. Он… – Коска сорвал с себя шляпу, бережно накрыл ею лицо Эндиша и повесил голову, – …ушел навсегда.

На некоторое время воцарилось молчание. Потом Виктус прокашлялся.

– Сколько там всего этого золота, о котором вы говорите?

– Много… очень много. – Коска судорожно вздохнул. – Столько же, сколько заплатил нам Орсо за нашу службу.

– Эндиш мертв. Тяжелая цена. – Вид Сезарии, однако, противоречил словам.

– Воистину тяжелая. Слишком. – Коска медленно поднялся на ноги. – Друзья мои… не возьмете ли на себя подготовку к погребению? Я должен наблюдать за битвой. Надо жить дальше. Ради него. Лишь одно и утешает…

– Деньги? – спросил Виктус.

Коска хлопнул обоих по плечу.

– То, что нам не нужно сражаться, благодаря моей сделке. Эндиш будет единственной потерей, которую понесет сегодня Тысяча Мечей. Можно даже сказать, он умер за нас всех. Сержант Балагур, за мной!

Развернувшись, он вынырнул из палатки в сияние дня. Ишри грациозно выплыла следом.

– Великолепный спектакль, – промурлыкала она. – Вам следовало стать актером, а не генералом.

– Разница между ними не так велика, как вы думаете.

Коска, подойдя к капитан-генеральскому креслу, облокотился на спинку. Он не чувствовал ничего, кроме усталости и раздражения. После долгих лет, в течение которых он мечтал отомстить за Афьери, расплата казалась мелкой и не принесла удовлетворения. Ужасно хотелось выпить. Но морвировская фляга была пуста. Он устремил хмурый взгляд на реку. Талинцы, пытаясь выбраться на берег возле нижнего брода, вели отчаянное сражение на поле всего в полмили шириной в ожидании помощи от Тысячи Мечей. Помощи, которая никогда не придет. Они превосходили врага числом, но осприанцы все еще удерживали позицию, не выпуская их с отмелей. Узкий брод был весь запружен народом. Месиво из человеческих тел шевелилось, сверкало оружием, разбухало и опадало.

Коска тяжело вздохнул.

– Вы, гурки, думаете, будто во всем этом есть какой-то смысл, не так ли? Божий промысел и тому подобное?

– Я так слышала. – Ишри перевела взгляд черных глаз со сражения в долине на него. – А каков, по-вашему, Божий промысел, генерал Коска?

– Мне досадить, давно подозреваю это.

Она улыбнулась. Раздвинула, во всяком случае, губы, показав острые белые зубки.

– Озлобленность, паранойя и непомерный эгоцентризм в одной фразе.

– Прекрасные качества, без которых не бывает великих военачальников… – Он поднес к глазам руку, прищурился, вглядываясь в холм на западе в тылу талинского войска. – А вот и они. Точно по расписанию.

На вершине холма показались первые флаги. Первые блещущие копья. Первые солдаты, вслед за которыми двигалось, похоже, еще немало.

– Взгляните-ка. – Монца ткнула указательным пальцем руки в перчатке в сторону холма, и мизинец, конечно, показал туда же.

Через гребень переваливалось еще одно войско, примерно в миле от того места, откуда ранее вышли талинцы. Изрядное по числу боевой силы. Орсо, стало быть, все же приберег несколько сюрпризов. Подкрепление из Союза?.. Монца облизала губы, сплюнула. От робких надежд до полной утраты иллюзий шаг невелик, но он никогда никого не радовал.

Тут под порывом ветра развернулись флаги во главе войска. Она навела подзорную трубу. Нахмурилась, протерла глаза. Снова посмотрела в трубу. Раковина Сипани, никакой ошибки.

– Сипанийцы, – пробормотала Монца. Всего несколько мгновений назад они считались самыми нейтральными людьми в мире. – Какого черта они дерутся за Орсо?

– Кто это сказал? – Она повернулась к Рогонту и увидела, что тот улыбается, как вор, умыкнувший самый толстый кошелек за время своей противозаконной деятельности. – Возрадуйтесь, Меркатто! Чудо, о котором вы просили!

Монца захлопала глазами.

– Они на нашей стороне?

– Именно, да к тому же в тылу у Фоскара! Самое забавное, что это ваша работа.

– Моя?

– Всецело! Помните совещание в Сипани, созванное этим расфуфыренным мямлей, королем Союза?

Пышная процессия, толпы, запрудившие улицы, радостные крики, коими приветствовали Рогонта и Сальера, угрюмое молчание при виде Арио и Фоскара…

– Помню, и что?

– Я имел не больше желания заключать мир с Арио и Фоскаром, чем они со мной. Единственное, чего я хотел, – склонить на свою сторону канцлера Соториуса. Пытался убедить его в том, что в случае проигрыша Лиги Восьми жадность герцога Орсо дойдет и до границ Сипани, какими бы нейтральными они ни были. И едва слетит с плеч моя молодая голова, как на плаху ляжет его старая.

Подобный ход событий казался самым вероятным. От Орсо нейтралитет служил такой же слабой защитой, как от сифилиса. Удовлетворить его амбиции не могли никакие завоевания. Вот почему, в числе прочих причин, он и был для Монцы таким хорошим нанимателем. Пока не попытался ее убить…

– Но старик цеплялся за свой драгоценный нейтралитет, как капитан за штурвал тонущего корабля, и я отчаялся его уговорить. Стыдно признаться, но отчаяние мое было столь велико, что я всерьез подумывал даже о бегстве из Стирии в края повеселее. – Рогонт подставил солнцу лицо, прикрыл глаза. – И тут… о, счастливый день, о, благословенный случай… – Он снова взглянул на Монцу. – Вы убили принца Арио.

Черная кровь, льющаяся из белого горла, вываливающееся в открытое окно тело, пожар, огонь и дым…

Рогонт улыбнулся самодовольно, как фокусник, раскрывающий свой последний секрет.

– Соториус был хозяином. Арио находился под его защитой. Старик понял, что Орсо никогда не простит ему смерть сына. Понял, что Сипани вынесен приговор. Если не удастся остановить Орсо. В ту же ночь, не успел Дом досуга Кардотти догореть, мы пришли к соглашению. Канцлер Соториус втайне присоединил Сипани к Лиге Восьми.

– Девяти, – буркнула Монца, глядя, как сипанийская рать неуклонно марширует с холма к бродам и практически не защищенному тылу Фоскара.

– Мое долгое отступление из Пуранти, которое вы сочли столь неблагоразумным, имело целью дать ему время подготовиться. Я добровольно вошел в эту маленькую ловушку, чтобы стать приманкой в большой.

– Вы поумней будете, чем кажетесь.

– О, это нетрудно. Тетя Сефелина всегда говорила, что кажусь я полным болваном.

Монца бросила хмурый взгляд на другое войско, неподвижно стоявшее на вершине Мензийского холма.

– А что с Коской?

– Некоторые люди не меняются. Он получил изрядное количество денег от моих гуркских сподвижников за то, чтобы воздержаться от сражения.