Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Попробуем вообразить себя учеными и начнем все раскладывать по полочкам.
Первая полочка. Неизвестное как возможное событие: то ли произойдет, то ли нет. Неизвестно: дождь пойдет или нет? Хватит денег до зарплаты или возникнут непредвиденные расходы? Доживу я до 80 лет или Господь пораньше приберет?
С этим классом неизвестностей все мы, так или иначе, умеем «работать», никакой особой подготовки тут не требуется. Достаточно житейского опыта и здравого смысла.
Есть другая неизвестность – религиозная. Неизвестное во всех религиях занимает наиважнейшее место. Лиши религии принципиального незнания – и нет религии. Именно принципиального, в принципе не достигаемого, непознаваемого, как сам Бог и его сущность, как Страшный суд и его исход, как сроки Апокалипсиса и Второго пришествия Христа. Как «работать» с этой неизвестностью сказано в правилах церковной жизни, об этом говорят священнослужители, об этом написано в религиозной литературе: как следует жить, чтобы заслужить милость Господню и Царствие небесное.
Есть третья неизвестность – объект научного познания. Исходная позиция ученого-исследователя: что сегодня не познано, будут познано завтра. То есть мир принципиально познаваем, мы шаг за шагом отвоевываем у неизвестного куски его территории. В рамках этой парадигмы – научного познания – неизвестное (уже ставшее объектом постижения) мысленно расчерчено на участки, на области, подлежащие «завоеванию», сконцентрированы необходимые ресурсы и идет планомерная работа. Напрашиваются ассоциации с военными действиями, но я бы использовал образ археолога, слой за слоем углубляющегося в грунт в поисках новых открытий.
Есть четвертая неизвестность – самая таинственная. Она похожа на первую, но у нее иная природа. В первой речь идет о событиях возможных, уже нёкогда происходивших. В четвертой неизвестности речь идет о событиях и результатах никогда не бывших и о которых нет возможности говорить как о «точно возможных» или «наверняка невозможных». Я говорю о классе сложных явлений с непредсказуемой динамикой. Такие явления встречаются и в природе, и в обществе. Современная физика изучает широкий класс нелинейных явлений, исход которых либо непредсказуем, либо составляет некий спектр возможностей. Никаких психологических трудностей (у физиков) в связи с изучением этих явлений не возникает, потому что физики хорошо вооружены, их психика (у сообщества в целом, а не у отдельных особей) устойчива. Развились соответствующие отрасли – нелинейная механика, оптика и пр., синергетика. Работа идет и всем от этого хорошо.
Совершенно иная картина в сфере социальных явлений. Степень их предсказуемости низка, а последствия чувствительны для миллионов.
Взялись в феврале 1917 года в Российской империи устроить революцию. Царя скинули, армию распустили. Хотели разных свобод! Получили. Свободы докатили страну до октября того же года, и вот вам еще одна революция. Ожидаем ли был этот результат? Нет, разумеется. И Февраль был для времен ему предшествующих неизвестным, и Октябрь. Это не означает, что никто не желал революционных изменений и к ним не стремился. Стремились и желали. И как-то себе представляли желанный результат. Но то, что произошло, его форма и содержание были далеки от фантазий и образов протагонистов революций.
Так называемые движущие силы истории, несомненно, действуют. Маркс их описал по-своему, с опорой на диалектику, выявляя активные действующие силы – классы, и разгоняющие исторический процесс противоречия. Есть и другие взгляды на проблему: что и кто является движущими силами истории. Но даже «самое верное» знание о движущих силах не делает неизвестное – известным. И никто ничего вразумительного о целях исторического процесса сказать не может. Кроме религий, разумеется, которые потому и состоялись, что сразу сформулировали конечную цель бытия (и личного, и социального): спасение, просветление, слияние с Абсолютом, Апокалипсис, Суд Божий и Царствие Небесное для одних, вечные муки в аду – для других и т. д. И не надо ставить вопрос о цели истории, надо сразу дать ответ и закрыть тему.
Но мысль остановить не удается даже в коматозном состоянии. Поэтому неизвестное окружает нас как бесконечное пространство, позволяет себя познавать, увеличивая и увеличивая границу, площадь поверхности, отделяющую познанное от непознанного.
И если Вернадский придумал «сферу знания», «сферу разума» – ноосферу, то я вот прямо сейчас объявляю о существовании «сферы незнания», окружающую этот маленький шарик ноосферы. И дам ей название: агниосфера, от греческого агния (άγνοια) – незнание.
Можно поиграть образами и представить себе некое историческое неизвестное как существо, имеющее свои собственные планы, цели, возможности воздействия на процессы… Образ может получиться ярким, но довольно быстро он будут заменен образом Творца Вседержителя, и исследование завершится, субъект исследования перейдет в режим рутинного исполнения ритуала в надежде на описанную и так или иначе представимую награду с вечными потребительскими свойствами (в просторечии – Рай).
Так стоит ли выполнять бесконечную работу постижения незнаемого, которая не может завершиться результативно, поскольку никто не знает, в чем этот результат состоит и может ли состоять хоть в чем-то в принципе?
Да, стоит. Потому что цель и смысл человеческой жизни состоит в возможности предаться этому бесконечному и безрезультатному процессу познания неизвестного. Именно это и есть блаженство, а вовсе не отключка ума, которой тщится достичь дзен-буддист, и не мелочно-меркантильное стремление к «жизни вечной».
И еще об одном, нравящемся мне образе неизвестного. Если представить себе область познанного, известного, как круг или сферу, а область непознанного, неизвестного, как то, что находится вне их, то окажется, что граница между познанным и непознанным (окружность или поверхность сферы) по мере увеличения знания растет. Можно сказать, что масштабы, размеры, объем непознанного (агниосферы – вверну придуманное мною, Сергеем Белкиным, словечко) растет вместе с ростом области познанного! Мне этот парадокс нравится.
Еще одна забава со словами: неизвестное и таинственное. Как близки эти слова и понятия: раз таинственное, то есть содержащее тайну, стало быть, оно – неизвестное. Но сколь же очевидны и ощутимы отличия в эмоциональной окраске этих слов! И главное состоит в том, что тайна – это не просто неизвестное, а неизвестное именно вам, но совершенно точно известное кому-то. Тайна, неизвестная вообще никому – даже в прошлом, – вовсе не тайна, а нечто непознанное.
И напоследок. Со школьных лет в голове сохраняются какие-то слова и образы из числа тех, что проходили в школе. У меня среди них живет фраза «езда в незнаемое». Фраза эта – из стихотворения Маяковского «Разговор с фининспектором о поэзии»:
Поэзия
– вся! ―
езда в незнаемое.
Поэзия ―
та же добыча радия.
В
